Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Нет, конечно, — Мохан становился всё беспокойнее. — Зачем об этом говорить? Мы знаем, что животная пища нечистая, кроме яиц и молока, это трупы, трупы, Нана!

— Зато вкусные, — Нана ощутила, как нервозность её перерастает в злость от того, что хоть в чём-то они могут не понимать друг друга со своим возлюбленным.

Мохан, кажется, также начал злиться. Его трепетные ноздри заходили от горячего дыхания из-за нарастающего гнева. Очевидно, он не мог принять того, что жена, до сих пор такая послушная и покладистая, согласная во всём, может ему не подчиниться сразу и навсегда.

— Отлично, — проговорила он, — значит, я не могу найти аргументов, чтобы вызвать у тебя отвращение к мёртвой плоти. В таком случае, я скажу тебе: Нана, если ты меня любишь, то откажись от мяса — навсегда! Я хочу доказательств твоей любви!

Нану словно обжёг внутренний огонь, она не поверила ушам: её любимый пытался манипулировать ею? Он использует её любовь к нему, чтобы заставить сделать так, как нужно ему?

— Хорошо, я не буду есть мяса, — ответила Нана и взгляд её сделался колючим, — если и ты докажешь мне свою любовь!

— Я слушаю тебя, Нана.

Нана поднялась с пуфика и пристально посмотрела в глубокие, как космос глаза мужа.

— Докажи, что ты меня любишь. Начни есть мясо!

Мохан задышал ещё глубже и тяжелее:

— Ты издеваешься? Я, верховный бог Тримурти, должен есть пищу демонов по твоей прихоти?!

— Но ведь я должна по твоей прихоти перестать есть мясо. Чтобы доказать тебе свою любовь. Почему ты не можешь доказать мне свою любовь, начав есть мясо, как все мои олимпийские боги?

Смуглое лицо Мохано потемнело ещё сильнее. Он был разгневан всерьёз. Он резко развернулся спиной к жене и большими шагами покинул комнату, громко хлопнув дверью.

Нана снова плюхнулась на пуфик и швырнула на круглый столик, стоявший неподалёку, недоеденный беляш. На душу опустилась невыносимая тяжесть. Вот, она поссорилась с любимым мужем, а ведь прошло совсем мало времени после их свадьбы! Ведь казалось, что они так хорошо понимают друг друга, живут душа в душу. И ведь действительно, до сих пор она была согласна во всём с Моханом! Может быть, надо было уступить? Может, настала пора отвыкать от прошлого, когда она сама всё решала и делала то, что хотела? Да кому, как не ей, богине любви, не знать, каких жертв требует любовь! В конце концов, можно было бы съесть мясное, находясь где-нибудь подальше, чтобы Мохан не увидел. Надо ведь было уступить?

Нана пересела с пуфика на кресло и погрузилась в тягостные раздумья. У неё появились мучительные сомнения в любви Мохана. Можно было бы в таком случае всё поправить, применив своё умение владеть энергией любви, но… До сих пор он любил её просто так, она ничего для этого не делала. И что, у этой любви оказался такой короткий срок?! Мохан разведётся с ней?

Тревога нарастала в ней. Она уже начала рисовать себе мрачные картины, как Мохан объявляет ей о конце их взаимоотношений и завершении его любви к ней.

И когда внутренняя паника по поводу конца любви во внутреннем мире Наны достигла апогея, неожиданно открылась захлопнутая недавно Моханом дверь и Мохан бочком протиснулся в неё.

На его лице уже не было и следа от гнева, наоборот, его выражение было виноватым и кротким.

Он чуть улыбнулся и взгляд его вновь сделался ласковым и бархатным. Он приблизился к креслу Наны и присел перед ней на корточки.

— Любимая, я хочу попросить у тебя прощения, — проговорил он, — потому что я вёл себя, как настоящий семейный деспот!

Нане так внезапно полегчало на душе, свалилась непосильная тяжесть и она глубоко вдохнула и выдохнула. Улыбка чуть тронула её губы.

Мохан продолжал:

— Я переместился под непроницаемый купол и попросил у вашей богини Гекаты этого отвара, что даёт спокойствие. Надо сказать, он просто чудесен! У меня просто в считанные секунды все мысли собрались в правильном порядке! Вот на самом деле великая богиня! Я был ей весьма признателен за помощь, хоть меня и огорчило осознание того, как отвратительно я вёл себя с тобой. Я люблю тебя сильнее всех на свете, как я мог так разговаривать с тобой?

— Должно быть, тебя очень сильно раздражает мясоедство. Но ты не думай, я не стану ничего делать тебе назло. Я постараюсь не есть ни мяса, ни рыбы. Но если уж сильно захочу, так, что станет невмоготу, больше не стану приносить в наш дом эту пищу демонов, съем где-нибудь подальше.

Мохан замахал кистями рук:

— Нет, я больше не буду требовать от тебя, чтобы ты перестала есть мясо. Я не семейный тиран и не хочу потерять твою любовь, стать тебе отвратительным из-за деспотизма. Если у тебя есть желание есть мясо, то ешь его. В конце концов, ты так чиста и возвышенна, что даже мясоедство не сделает тебя равной демонам!

Они помирились и отправились в спальную, где занялись любовью в кровати, подобной огромному цветку лотоса.

Затем вместе уменьшили дворец и, поставив его в шкатулку, взошли на виман на глазах у изумлённых людей, проходивших в это время мимо ограды их приусадебного участка.