Найди меня в Поднебесье

— Ах Токус, Токус, морда крысиная! — возгласил чарангист, закатывая очи к небу. — Пропал наш Токус для общества, и виной этому одна премилая вазашечка с щечками, точно арбузики…

Имра фыркнула:

— Не обращай внимания, Елена. Этот бабник просто завидует, что эти арбузики растут не на его огороде и не… хмм… не на том месте. Я, кстати, тоже едва не потерялась для общества. Но от того корчмарского сынка так разило горьким маслом, что…

Она не закончила и махнула рукой.

— Вы есть идете, или как?! — прогремело из землянки.

Друзья остановились погостить в селении.

Наступил праздник Поворота к весне. Гулянья шли полным ходом. Жуны водили хороводы, всюду слышались флейты и барабаны. Юная лучница приводила в восторг грациозными танцами местных парней (что очень не нравилось местным же девушкам, за которых, впрочем, активно взялся Четим). Маленькие жунята, вазашки и человеческие детишки катались на санках и коньках по замерзшей речке. Устраивали снежные бои, раздевались чуть не догола и валяли друг друга в снегу. Кто чуть поробее, ограничивались снежками. Излюбленным соревнованием молодых жунов были «скачки на рогах» вниз головой взапуски. Над селением плыли запахи печева и сладостей.

Имра подошла к Елене, которая помогала маленьким жунятам строить снежный замок, и спросила:

— Как ты здесь оказалась-то?

— Долгая история, — Елена пристроила плотную башенку, критически оглядела ее.

— Я не просто так спрашиваю. Меня в Бохене наг нашел. Арэнкин, помнишь такого? — тихо сказала лучница, присаживаясь рядом. Елена вздрогнула, но промолчала. — Я танцую, мне аплодируют, хохочут. Тут дверь распахивается, и он на пороге. Прошел, аж воздух заледенел. И говорит: «Прошу прощения, что прерываю, но мне нужно поговорить с танцовщицей». Вежливо так говорит, а сам черный весь, и глаза, точно каменные. Я перепугалась, Четим в другой таверне был. Кто-то из мужиков начал протестовать, а наг как глянул на него, едва к стулу не приморозил…

Елена слушала, занимаясь замковыми окнами.

— Вышли мы с ним на улицу. И он начал меня выспрашивать: где ты, да что с тобой. Я тогда за тебя испугалась ужасно. Пока сегодня не увидела, что ты жива, места себе не находила. Он рассказал мне о том обрушении. Говорит, ты сбежала, а след твой как в воду канул. Меня выследил, думал, ты ко мне кинулась, в Бохен. А я и не знаю ничего. И тут вспомнила, Четим говорил, что ты про медиумов расспрашивала. Тут он взбесился прямо. Стоит, вроде спокойный, а энергия злая так и пышет стрелами. Поблагодарил меня и скрылся.

— Он же страж, — прошептала Елена. — Почему он не мог отследить меня?

Имра распахнула глаза.

— Ты что, Елена?! Ты не догадываешься?

Елена немедленно почувствовала себя глупо.

— А что, должна?

— У тебя энергия… не наша. Ох, ты ведь человек, тебе сложно понять. Стражи чуют энергетические следы, которые оставляют все живущие в Халлетлове. А у тебя след настолько другой, что просто не читается. Ты идешь, будто тебя и нет вообще. Тебя можно найти только обычными способами — ну по следам, или по запаху, например. А твою энергию вряд ли может засечь хоть кто-то.

— Имра, но откуда ты…

— Я ведь лучница, — улыбнулась девушка. — Мы тонко чувствуем такие материи. Ну что ты так испуганно смотришь?

— Так неужели я для каждого — открытая книга?

— Нет, напротив! Кроме лучников почти никто этого не чувствует. Да и нам надо целенаправленно изучать тебя, а это, согласись, не всем нужно.

Жунята увлеченно рыли ров и укладывали через него мостик.

— Я действительно была в Доме Медиумов, — сказала Елена. — И бежала оттуда, — в подробности она решила лучницу не посвящать. — Скажи, Имра… А как Арэнкин про меня спрашивал? Он не сказал, что ему нужно?

— Шутишь, — усмехнулась Имра. — Чтобы наг что-то рассказал?! Но эмоции его я чувствовала, тут много от меня не скроешь…

Елена внимала, прочерчивая борозды по фундаменту замка.

— Он был в ярости, — Имра понизила голос, и Елена наклонилась к ней. — В такой ярости, как зверь затравленный. Он не знал, куда кинуться… Ты зачем-то нужна ему, очень нужна. Ах ты, а ну стой! — вдруг звонко закричала лучница и погналась за вазашком, вытряхивая снег из-за шиворота.

* * *

А на третий день праздника в селение пожаловали гости…

В полдень снежная пыль взвилась клубами на дороге, и на белом снегу заплясали яркие пятна. Селяне сиганули прочь в свои дворы. По главной дороге галопом пронеслись вычищенные лошади и резко остановились. Маленький отряд вела стриженая девушка в алой шапочке с золотой брошью и дорогой курточке на меху. Трое разбойничьего вида мужчин скалили зубы, разглядывая прятавшихся селян.

— Эй, вы! — зычно крикнула девушка, упираясь руками в бедра. — Так нынче жуны встречают гостей?! Что-то у вас невесело! Ну ничего! Мы живо поправим!

Их боялись. Боялись гораздо больше, чем карликов. Все знали о влиятельных связях Найры и не рисковали переходить ей дорогу — это могло кончиться печально. Селяне предпочитали терпеть нечастые набеги банды с закрытыми глазами. Несколько раз им довелось увидеть, как бандиты скоры на расправу. Это окончательно отбило охоту ссориться с разбойниками.