Найди меня в Поднебесье

— Ты тоже лжешь, Гирмэн. Послушай себя со стороны: «соберите силы, пошлите медиумов…» — бред бредом, извини. Нару был прав насчет игральной кости в рукаве. Ты собирался вытянуть ее в последний момент. Встать на ступень выше других народов. Сравняться с Демиургами, создающими миры. Встать над всеми.

— Нам не нужна власть над народами! — скривился Гирмэн. — Мы презираем ее.

— А заодно презираете и сами народы.

— Не могу опровергнуть, такими уж нас создали.

— Я не желаю бросать вызов Демиургам.

— Я тоже не желаю. В одиночку. Поэтому и поднял этот вопрос на Совете. Нужна поддержка, нужна давно забытая всеми магия стихий. Демоны скальные, нас на Земле называют богами и духами, всемогущими силами, а мы боимся сделать лишний шаг!

— Потому, что над нами есть еще более могущественные силы!

— А что произойдет, если Елена не даст согласия Лагдиану? Ты станешь ее удерживать?

— Нет, не стану, — пожала Эмун плечами. — Я доверю этот вопрос судьбе.

Гирмэн долго разглядывал королеву лучников. Потом коротко кивнул и вышел в рассвет. Эмун спокойно поправила на голове повязку с изумрудами, разгладила складки на платье и задумалась.

Глава 8. Сорванная помолвка

Вечером снова запылали праздничные костры. Жуны засыпали в котел душистую траву, похожую на дикую ромашку, которая заменяла им чай. Несколько нагов и людей неподалеку ломали друг об друга мечи. Елена вытащила пару базальтовых сколов, выбрала круглый камень и занялась любимым делом.

Сгущались сумерки. Примчались Арэнкин и Шахига, разгоряченные после боя, упали в траву, Шахига содрал зубами пробку с ближайшей бутыли. Тут появился король Рауда с двумя подданными, предложил сыграть в азартную игру на речных ракушках…

Меж деревьями блеснула чешуйчатая маска. Поймала и отразила несколько костровых бликов, исчезла. Елена заметила это краем глаза. Вождь нагов вызывал у нее стойкое и неприятное желание держаться от него подальше.

— Я смотрю, ваш вождь не отличается общительностью, — сказала она, отворачиваясь.

— Возможно, — отвечал Арэнкин. — Мы, наги, не любим огня. Наша стихия — вода. Эти корни прорастают в глубокую древность.

— Но ведь на вашем гербе изображен огонь.

— Меч, возникающий из огня, — поправил Арэнкин. — Он символизирует когда-то одержанную победу.

— Ты обрати внимание, как наги относятся к огню… — посоветовал король Рауда, подбрасывая ракушки.

— Да как все… хотя…

Елена задумалась. За все время праздника наги редко появлялись на жарких плясках у костров. Даже сейчас Шахига и Арэнкин сидели поодаль от огня. Между нагами и муспельхами то и дело проскальзывало легкое напряжение.

— Вы сторонитесь огня, это заметно.

— Да, — тихо подтвердил Арэнкин. — Не удивляйся, что я курю трубку — это скорее исключение, привычка из времен долгих странствий. Чем меньше, мы соприкасаемся с огнем, тем лучше. А Гирмэн ненавидит пламя больше, чем все мы. Много тысяч лет назад произошла великая трагедия, о которой Вождь помнит.

— Ему так много лет?

— Нет. Не совсем. Думаю, Шахига может достойно рассказать.

— Почему, как что-то рассказывать, так сразу Шахига?! — возмутился молодой наг.

— А я с удовольствием послушаю эту легенду, — поддержал король Рауда, сгребая выигранные кусочки халцедона. — Шахига, все знают о твоем таланте рассказчика, так что, не упирайся. Только сперва закончим игру.

Наконец, ракушки убрали, Рауда и Арэнкин раскурили свои трубки. Елена грела руки о глиняную чашку с травяным настоем.

— Это случилось во времена, когда еще не было Ондерхиммелена, — начал Шахига. — С тех пор разве что сказки остались. Муспельхами тогда правил молодой царь Дженем, благородный и почитающий предков. Его отцу была предсказана гибель от укуса змеи — так и вышло. Однажды отец Дженема ранил оленя и стал преследовать животное. Во время погони он увидел человеческого мудреца, погруженного в размышления. Уставший царь обращался к нему несколько раз, но тот не проронил ни слова. Человек соблюдал обет молчания, и был недвижен, как дерево. Царь муспельхов пришел в ярость, решив, что отшельник издевается над ним, и нанес мудрецу оскорбление. Он поднял мертвую змею, что лежала рядом на земле, и бросил ее на голову мудреца. Тот молчал, не высказав ни гнева, ни укора. Озлобленный царь возвратился в свой город.

Шахига перевел дух. Еще несколько человек заинтересованно навострили уши, придвинулись ближе к рассказчику.

— У мудреца был сын по имени Хринги, — продолжал Шахига. — Он пришел в ярость, когда узнал, как царь оскорбил его отца, пожилого, не знающего мелочных желаний и зависти, почтенного отшельника. Разъяренный Хринги отправился к правителю нагов, с которым был дружен, поведал об оскорблении мудреца и попросил помощи. Хринги проклял царя муспельхов, сказав: «Правитель нагов Такшака укусит тебя через семь дней, и мой отец будет отомщен!»