Награда

От нечего делать Апа перебирает меха. И-эх, славные меха! Большое богатство, много денег можно получить за эти меха. А деньги — сила! Он гладит меха рукой, и сердце успокаивается, топленым салом исходит из сердца злоба, яснеет ум. Апа размышляет: как выкрутиться, как снова завоевать уважение односельчан? Но — молодежь! Парни проходу не дают, стоит ему выйти на улицу, кричат, как черти: «Барсук пошел! Старый барсук пошел огород топтать». Позорить старого человека! Разве этому учат законы предков? Эх, все пошло не так, и законы предков теряют силу, как потерял ее Апа.

Вот она, медаль старшинки с орлом. Медаль потускнела от долгого лежания в сундуке. А когда-то сияла, как солнце, на груди Апы, и каждый встречный низко кланялся ему.

Апа поколупал медаль ногтем, положил обратно в сундук. И все русские... Правда, и медаль давали русские, но то — другие русские. Эти русские против богатых и, значит против умных. Матвей, Мария, учительница... Апа сплюнул. «Ушли бы русские к себе, в большие города, зачем здесь с нанай живут, зачем им это? Раньше купцы жили, так выгоду имели, меха меняли, а эти так живут...» Такого бескорыстия он не понимал.

Внезапно на ум пришла мудрая мысль. Он засмеялся, запрыгал по фанзе от восторга: как не додумался раньше?! Потом, справившись с нахлынувшей радостью, приказал жене приготовить талу из осетра, достать из тайника бутылку ханьшина и позвать трех старых охотников. Приглашенные явились, чинно ели талу, пили ханьшин. Апа шепотом беседовал со стариками.

На другой день, рано утром, он вышел из дому. Зорко осмотревшись вокруг, Апа юркнул в ближайший кустарник, где его уже поджидали вчерашние гости. Апа молча махнул им рукой в сторону Анюя.

Остров, на котором жил шаман Пору, похож на сад. У самой воды алеют цветы шиповника, к небу простирают ветви могучие ильмы и липы. Река яростно набегает на остров. Там, где мыс разрезал реку надвое, громоздится плавник, принесенный большой водой. С крутого берега к воде сбегает маленькая тропка. Чтобы попасть к шаману, нужно пристать к берегу около этой тропки и идти в глубь острова.

Редко бывают гости у шамана, потому тропинка еле заметна. Здесь всегда тихо, пахнет прелью увядших трав. Только гудят неугомонные шмели да грустно прокукует кукушка. Жилище шамана надежно прикрывает от взоров зеленая стена леса.

Приземистая фанза с одним окошком, летом открытым всем ветрам, вросла в землю. Рядом — амбар на столбах. Два эти ветхие, потемневшие от времени строения, доставшиеся Пору от прежнего шамана, обнесены грубым частоколом. На высоких столбах — черепа животных. Вытесанные из бревен бурханы безмолвно взирают на мир глазами-щелочками. Они охраняют жилище от злых духов.

Перед фанзой на обрубке дерева сидит Пору и сосредоточенно вяжет сеть. Возле ног старика бегает юркий бурундук. Полосатая спинка зверька то мелькнет в высокой траве, то покажется в куче сухих поленьев; вот бурундук, втягивая носом воздух, осторожно приблизился к Пору и посмотрел на него живыми черными глазками.

— Хлеба нет, — сердито сказал бурундуку шаман, — ягод нет. Чего дам? В тайге ищи...

Будто поняв, бурундук юркнул в тайгу.

Улыбка тронула сухие губы Пору. Если бы кто из жителей таежных стойбищ увидел его улыбающимся, был бы удивлен и озадачен: никогда не улыбается на людях шаман. Да, впрочем, если бы кто и оказался рядом, то вряд ли заметил бы эту улыбку, так скупа и мимолетна она была.

Не заметили ее и Апа со своими спутниками, тихо подкравшиеся к жилищу шамана. Они почтительно остановились, ожидая, пока хозяин обратит на них внимание. Пору продолжал вязать. Даже когда Апа кашлянул, чтобы предупредить о своем приходе, шаман не поднял головы. Опасаясь, как бы не обидеть хозяина, гости долго стояли, не двигаясь с места. Только закончив работу, Пору взглянул единственным глазом на гостей и буркнул:

— Что нужно?

— Бачигоапу! — дружно приветствовали шамана старики, приближаясь к нему.

— Вот пришли проведать тебя. Как твое драгоценное здоровье? — вкрадчиво заговорил Апа.

Старики согласно закивали головами.

Пору пристально и насмешливо посмотрел на Апу, тот отвел глаза в сторону. Пору понимает, когда говорит правду, а когда лжет человек. Не за этим пришел, другая забота привела на остров пронырливого старшинку.

Старики, сопровождающие Апу, почтительно помалкивают, предоставив ему самому вести переговоры с шаманом.

— Верно, проведать пришли, — заторопился Апа, стараясь смягчить сердитого шамана. — Подарки принесли.

Апа стал выкладывать из берестяной сумки приготовленную женой талу, просяную кашу с медвежьим жиром, какую едят только в дни медвежьего праздника. На сухом пне, заменившем стол, появилась бутылка ханьшина, настоянного на табаке.

При виде угощения шаман оживился. Он сложил неоконченную сеть, принес из фанзы выщербленные фарфоровые чашечки и молча расставил их на широком срезе пня. Жестом пригласил присаживаться. Все уселись вокруг пня. Апа разлил водку. Закусывали рыбой. Шаман неторопливо брал рыбу, облизывал пальцы.

Некоторое время молчали. Первым заговорил Апа.