Награда

Ловкий, по силе превосходящий других обитателей тайги, медведь окружен легендами. «Все равно человек — мапа», — с уважением говорил Иннокентий, рассказывая длинные истории о повадках косолапого.

Матвей Алексеевич решил посмотреть, что будет дальше.

Из-за поворота показались собачьи упряжки. Охотники бежали рядом с нартами и тоже громко кричали, подражая медведю. На передних нартах лежала половина медвежьей туши, вторая — на других нартах. Их сопровождал Иннокентий. Завидев Матвея Алексеевича, старик весело крикнул:

— Охотились, мапу взяли!

Нарты свернули к дому Иннокентия, и Матвей Алексеевич догадался, что вожаком похода на медведя был его старый приятель. И он не ошибся. Около полуночи Иннокентий заявился к фельдшеру и торжественно пригласил в гости.

— Медвежий праздник будет. Утром рано-рано приходи, пока звезды в небе, мясо есть будем.

Матвей Алексеевич согласился: не откажешь ведь старику, который так радушно зовет в гости.

— Грушу не зову, — помявшись, сказал Иннокентий. — Нельзя женщинам на такой праздник. Мясо мапы есть им нельзя.

— Ничего, Иннокентий, я не обижусь, — смеясь, успокоила его Груша. — Пусть Матвей идет один.

Чуть свет Иннокентий сам зашел за Матвеем Алексеевичем и привел в свой дом.

В фанзе старика полно народу. Все мужчины. Оказалось, что они тут сидят с вечера, не спят, ожидая утреннюю звезду. С приходом Мартыненко гости оживились.

— Пора выходить, — скомандовал Иннокентий. — Есть звезда.

Все вышли на улицу. На восходе мерцала яркая утренняя звезда. Молча поглядев на зеленоватую далекую Венеру, люди вернулись в жарко натопленную фанзу, чинно расселись на кане. В фанзе было довольно светло от нескольких жирников и большой керосиновой лампы, позаимствованной Иннокентием у соседей. На почетном месте лежала медвежья голова. Перед нею были разложены табак, спички, щепотка соли, юкола, какие-то ленточки. Что-то древнее, первобытное было в этом ритуале.

— Каждый гость приносит угощение убитому мапе, — пояснил Иннокентий, все время находившийся рядом с фельдшером. — Эх, шамана нет! Не так праздник пройдет, — сокрушенно вздохнул он.

— Почему же не пригласили? — добродушно осведомился Матвей Алексеевич.

— Тебя пригласили, шамана нельзя...

Мартыненко тронуло такое чистосердечное признание. Значит, велико к нему уважение, если охотники ради него сделали серьезное отступление от издавна установленного ритуала.

Наконец все уселись. Иннокентий по праву хозяина встал и пожелал всем счастья и здоровья. С бутылкой обошел гостей, каждому налил водки. Охотники выпили, стали закусывать кашей, сдобренной медвежьим салом. Догадливый Иннокентий подставил Матвею Алексеевичу отдельную чашку: знал, из общей не станет есть. Не спавшие всю ночь люди быстро захмелели, шумно заговорили о вчерашней охоте. Ни разу никто из охотников не назвал медведя медведем.

— Нельзя называть, — пояснил Иннокентий, — он обидится.

Было так.

Иннокентий с двумя молодыми охотниками шел по тайге. Не на медведя шли — изюбра хотели подстрелить. Вдруг из кустов выбегает матерая медведица.

— Травой накрылась, лежала, нас поджидала,— вмешался в разговор молодой охотник.

— Подожди, Чинчика, — строго оборвал его Иннокентий.

Парень сконфуженно умолк.

— Выскочила и напала на собак, — продолжал Иннокентий. — Ружье у меня в нартах приторочено. Совсем глупый стал, — укорил себя старик. — Кричу: «Чинчика, бери ружье скорее!»

— Я ружье взял... — начал было Чинчика, но прикусил язык, заметив гневный взгляд Иннокентия.

— Чинчика взял ружье и выстрелил. Хорошо стрелял. Сразу попал в сердце.

Все с одобрением посмотрели на молодого охотника. Парень от удовольствия расплылся в широкой улыбке.

— Чинчика хочет к эне подбежать, я запретил. Вдруг притворилась?

Охотники согласно закивали головами. Сколько бывало случаев, когда самоуверенный и неосторожный охотник погибал от коварного зверя, притворившегося мертвым.

— Двух маленьких принесли, пусть растут, — не утерпел сияющий Чинчика.

— Пусть растут, — согласились гости.

— Раз стрелял — и готово! — хвастался Чинчика.

— Молчи, глупая голова, — оборвал его Иннокентий. — Не хвастай. Ты знаешь, что делает с хвастливым охотником мапа? Попадется хвастун ему в тайге — задерет.

Медвежье мясо приготовляют только мужчины.

— Если мапа увидит, что мясо его трогали руки женщины, рассердится, отомстит охотнику. Грех большой допускать к приготовлению медвежатины женщину! — пояснял Иннокентий.

— А откуда он узнает, что мясо его готовила женщина, ведь зверь-то мертвый? — возражал Матвей Алексеевич.

Иннокентий, хитро прищурившись, посмотрел на фельдшера:

— Не веришь? Однако, скажу: душа мапы вернется в тайгу и снова жить будет.

Вот в чем дело! Матвей Алексеевич однажды заметил за стойбищем в тайге аккуратно разложенные на пеньках черепа сохатых, изюбров, медведей. Сергей тогда объяснил ему, что охотники раскладывают черепа зверей, чтобы души их вернулись в тайгу, обрели плоть и снова стали добычей.

Медвежатину ели с берестяных кружочков, мясо брали палочками — тоже обряд! Кости обсасывали и складывали в карманы курток, заворачивая в тряпки.