Награда

Матвей Алексеевич проснулся рано, разбуженный женскими голосами. Груша беседовала с молодой нанайкой в расшитом халате из рыбьей кожи. Та шепотом отвечала на вопросы, пугливо посматривая быстрыми черными глазами на спящего хозяина. Заметив, что Матвей Алексеевич проснулся, попятилась к открытой двери.

— Что случилось? — осведомился Матвей Алексеевич, приподнимаясь.

— Сынишка у нее заболел, просит прийти посмотреть.

— Так, появился первый пациент. Посмотрим, посмотрим... Сейчас умоюсь и приду к твоему сыну. А ты откуда узнала, милая, что я могу лечить?

— Сергей Киле сказал, — прошептала на ломаном русском языке нанайка. — Любую болезнь можешь выгнать, сказал. Приди полечи маленько.

— Эх, милая, если бы любую! — усмехнулся Матвей Алексеевич, подставляя ладони под струю воды, которую лила из кружки жена. Растираясь полотенцем, внимательно осматривал незнакомую местность. Здесь придется пожить, поработать.

Домик, отведенный им под жилье, стоял на высоком песчаном берегу. Дома в стойбище поставлены редко, без соблюдения привычного для русских сел порядка. Видна неоглядная ширь Амура, протоки и проточки, зеленые острова. По дымкам угадывалось стойбище на острове, где высадились вчера с парохода.

Апа Бельды был озадачен появлением в его доме лекаря. Особенно удивила его смелость Сайлы, решившейся обратиться к «лоче» — русскому. Старый Апа хотел было рассердиться и не пустить лекаря в дом, но сдержался. Уж больно уверенно вошел этот рослый «лоча». Он едва кивнул старому Апе и сразу направился к Чокчо, лежавшему в беспамятстве на капе. Властно приказал раскрыть окна, завешенные халатами.

— Нужно, чтобы воздух был чистый, чтобы легче дышать мальчику, — пояснил он Сайле, напряженно вслушивавшейся в малопонятную речь. Сайла с готовностью бросилась раскрывать окна, недоумевая в то же время: «Воздух разве может быть грязный? Воздух невидим».

Матвей Алексеевич определил у мальчика тиф. Он попытался растолковать бедной Сайле, как ухаживать за сыном, но скоро убедился, что она не понимает и десятой доли его предписаний. Апа куда-то ушел. Да вряд ли и тот поймет. Тут нужны хотя бы элементарные знания санитарии. А в печальных глазах Сайлы страх, когда она, наконец, догадалась, что лекарь требует искупать ребенка, да еще в горячей воде. «Наверняка не осмелится купать, посчитав, что я шучу», — подумал Матвей Алексеевич.

— Будет у нас больница, возьмем Чокчо, станем лечить, — пояснил он Сайле. Сайла благодарно улыбнулась и согласно закивала головой. Но и тут, наверное, она уловила смысл только одного слова: лечить.

На улице, возле дома Апы, Матвея Алексеевича остановил молодой нанаец. Он был круглолиц, румян, черноглаз, как Сайла. И походил этот парень на девушку, потому что носил иссиня-черную косу.

— Лоча, — парень смело положил руку на плечо фельдшера. — Иди ко мне домой.

— Что случилось? — с улыбкой спросил Матвей Алексеевич.

— Отец помер, лечить надо, — сказал парень, умоляюще глядя на лекаря. — Идем скорее.

— Когда помер?

— Однако, два дня.

— Нет, дорогой, кто помер, того лечить бесполезно.

— Шаман Пору тоже так сказал, — печально проговорил парень, и глаза его повлажнели. — Хороший охотник был мой отец.

— А тебя как зовут?

— Качатка зовут.

— Так вот, Качатка, ничем не могу помочь. Раньше надо было лечить твоего отца, теперь поздно.

— Поздно, — повторил Качатка, понурил голову и пошел прочь. Длинная коса маятником качалась у него на спине.

Дома Матвея Алексеевича поджидали Сергей Киле и Мария Щука. В углу, сложив ноги калачиком, покуривал старый Иннокентий. Груша угощала гостей чаем.

— С чего начать? — отвечал на вопрос Сергея Матвей Алексеевич. — Нужно учесть всех больных тифом.

— Мы уже примерно учли. Человек тридцать будет, — заметила Мария. — И все в Соргоне, на острове.

— И в Тондоне есть, — вставил Сергей.

— А разве стойбище, где мы находимся, не Соргон? — спросила Груша.

— Соргон и Тондон — старые стойбища. Там в основном и живут нанайцы, — пояснила Мария. — А здесь, на берегу Амура, недавно стали селиться. И назвали стойбище Тайхин.

— Мы скоро всех сюда переселим с островов, — уверенно заметил Сергей. — Острова — нездоровое место для жилья. Так Петр Щука сказал.

— Значит, больных надо перевозить с острова на этот берег, — задумчиво проговорил Матвей Алексеевич.

— А зачем на этот? — спросил Сергей.

— Их надо госпитализировать. Иначе нам не справиться с эпидемией! Тиф — опасная заразная болезнь.

— Что такое гос... пилизировать? — озадаченно спросил Сергей.

— Перевезти людей в больницу...

— А, больница! Знаю, — заулыбался Сергей. — Я в Сретенском в больницу ходил. Пахнет. — Сергей покрутил головой, сморщился, вспомнив запахи лекарств.

— Как выйдем из положения, председатель? Больницы-то у нас нет. — Мартыненко окинул взглядом тесную комнатку: в такой разве откроешь больницу?

Все задумались.

— Китайский амбар, однако, занять надо, предложил Иннокентий. — Большой амбар. И пустой. Купец сбежал, амбар остался. Ничей, однако.