Нагорная проповедь

Плоды жизни в самом себе – всеобщее достояние, чего нельзя сказать о бедах и муках, сопровождающих это. Пусть каждый, кто страждет, узнает о плодах нашей внутренней жизни, но не о сокровенных жизненных процессах, их породивших, и не тех обстоятельствах, что позволили им вызреть. Мир должен увидеть творение нашей личности, но не те глубины, из которых оно возникло, сколь бы значительными они ни были. Кому захочется рассказывать впоследствии о родовых муках, в которых появилось творение, словно похваляясь охотничьими успехами! Это должно навсегда исчезнуть в сокровеннейшем святилище нашей души, иначе все происходившее в ней – напрасно. Ему надлежит осесть глубоко в нас, чтобы стать для нас неистощимым запасом жизненных сил.

Но подчас держать свое святилище закрытым совсем не просто. И не только от назойливых малознакомых людей, докучающих своими расспросами, но и от участливых друзей, готовых прийти на помощь. Если от первых вполне можно освободиться, то от близорукого попечительства, наивно желающего облегчить нам родовые муки, от преданной любви, что-то подмечающей и только мешающей своими утешениями и советами, уклониться довольно трудно. Попытки делать вид, будто ничего особенного не происходит, мало помогут, поскольку внешние причины душевных мук, как правило, всем хорошо известны. Вот и приходится прибегать к различным способам и защитным мерам, чтобы как-то утаить происходящее в душе. А посему «помажь голову твою», украшайся тем усерднее, чем серьезнее ты постишься. У целомудренного человека это происходит непроизвольно, он «делает вид» и отвлекает пристальные взгляды от главного, сбивает с толку участливых, одолевающих его своим вниманием, и изображая веселость, разочаровывает любопытных. Поступать именно так – наш прямой долг, не исполнив его, не достигнем самоутверждения. А поэтому отложи сомнения и всем своим видом уподобься безмятежной морской глади – тогда ты утаишь от всех те неведомые процессы, что происходят в безмолвных глубинах твоей души.

Эта мера вынужденная, она – наше единственное спасение в те мгновения, когда взбунтовавшиеся чувства готовы разорвать нас изнутри, когда еще немного – и мы перестанем контролировать себя, когда бушующий в сердце прибой грозит вырваться наружу. Порой достаточно кому-нибудь невзначай коснуться нашего чувствительного места, и нашего самообладания как не бывало. Поток чувств, подобно разбушевавшейся стихии, сметает все на своем пути, и наша душа превращается в сплошную пустыню безмерной тоски и безысходности. Многим приходилось наблюдать, как одно единственное слово выводило из себя измученного невыносимой болью человека, и из его груди, подобно лаве из вулкана, извергались душераздирающие стенания. Это ужасно и означает конец, поскольку сопротивление сломлено и снова взять себя в руки уже невозможно. Взбунтовавшиеся и вышедшие из-под контроля чувства неминуемо губят его. Нет ничего труднее, как выносить то, когда другие смотрят на муки твоей души словно на театральное действо. Это недопустимо. Бушующий в душе прибой нужно укрощать, и тогда, справившись с ним, мы сохраним человеческое достоинство. А потому никому не позволяйте касаться своих чувствительных мест, иначе можно не справиться с собой. Отсекайте попытки сближения, напуская на себя вид, совсем не соответствующий тому, что происходит в душе. Вот что поют бродячие музыканты: «Смеются уста, и часто лицо смеется, когда сердце плачет, когда сердце на части рвется». И слова эти имеют еще один смысл, совершенно отличный от того, что здесь, на первый взгляд, подразумевается, и задуматься над ним нужно всем. Порой приходится шутить, чтобы не выдать свою боль, и веселить целую компанию, лишь бы никто не заметил, как тяжело у нас на душе. Не умеющий скрывать свои переживания никогда не останется наедине с собой, находясь среди людей. А кто не умеет оставаться наедине с собой в обществе других, тот неизбежно затеряется среди них. Скрывая от всех тайную историю своей души, не дай никому увидеть жизнь твоего Я в себе самом, если хочешь сохранить ее для себя.

Конечно, было бы абсурдно, защищая себя, пользоваться приемами, противоречащими природе и истине, не говоря о том, что в этом случае мы никогда не достигнем цели и обречены на провал. Любое актерство и любая сознательная хитрость кончаются ничем, они несут один лишь вред, поскольку губят изначальный характер происходящих в нас процессов. В корне неверно полагать, будто здесь речь идет об искусственном поведении, рассчитанном исключительно на внешний эффект. Вовсе нет, здесь имеется в виду всего лишь то, что целомудренный человек делает все это совершенно бесхитростно и неосознанно, еще задолго до того, как уяснит себе его смысл.