Нагорная проповедь

Радетели о чести Иисуса высказывали мнение, будто Он таким предостережением хотел лишь сказать, что праведному перед Отцом дозволяется в случае крайней внутренней необходимости в невыносимых стесненных обстоятельствах изображать из себя радостного человека, поскольку праведные по сути и есть таковые. Да, дети Божии стремятся к радости. Вот только самоотречение с привкусом горечи и настраивающее на мрачный лад полноценным не назовешь. Показное сковывает душу. Полностью избавиться от чувства досады можно, лишь ощутив, насколько оно для тебя бесполезно. И когда мы самозабвенно устремимся к цели и ради ее достижения даже с радостью пожертвуем всем, это придаст еще больше душевных сил, мы не будем считать подобное жертвой. Но судя по контексту и тому, как бесхитростно выражена мысль, Иисус здесь имеет в виду другое. Он просто советует нам не выражать внешним видом свое внутреннее самоотречение. Вести себя нужно так, словно мы закрываем за собой дверь, чтобы в уединении молиться Отцу. Сокрытие – лишь вынужденная защитная мера.

И тогда нет ничего неискреннего в том, что мы прихорашиваемся во время своего поста. Ведь этим мы не пытаемся изобразить чувства, которых у нас на самом деле нет. Таким своим внешним поведением мы уберегаем происходящее в нашей душе от людского любопытства. Конечно, мы кажемся другим иными, чем есть на самом деле. Но у нас и в мыслях нет обманывать ближних, применяя эту вынужденную меру для защиты своего Я. А если кто-нибудь кажущееся принимает за истинное, скорлупу за ядро, то здесь нет нашей вины. Мораль нас вовсе не обязывает обнажаться перед каждым. Во всяком случае, ущербное представление о нас обусловлено не нашей скрытностью, а человеческой ограниченностью.

Но здесь налицо совсем иное понимание правды, которое и определяет поведение. Если понимать ее внешне, формально, то наши слова и поступки должны строго соответствовать действительности. Это значит, что мы правдивы, когда выражаем лишь то, что есть на самом деле. Это можно сравнить с фотографической точностью воспроизведения. Но тогда, строго говоря, все сказки, рассчитанные на детское восприятие, лгут, а беглый ответ «все в порядке» на вопрос о нашем самочувствии, когда на самом деле это не так, не что иное, как обман. По такой логике, детям дозволительно рассказывать только об исторически достоверных событиях, давать одни только научно обоснованные ответы, а на вопрос о самочувствии следует пускаться в детальный анализ своего общего состояния.

Напротив, объективное, сокровенное и органичное понимание смысла правды обязывает нас говорить и делать именно то, что наиболее полно отвечает данной жизненной ситуации и помогает радикально решить именно данную проблему, честно и полно исполнить наше предназначение именно в это мгновение. Такое происходит не абстрактно, а исключительно конкретно, в соответствии с нашим внутренним состоянием, сиюминутным отношением к тому, кто к нам обратился, с условиями и обстоятельствами, при которых это произошло, с правами и обязанностями, вытекающими из всей ситуации. Лишь то, что стало органичным, – истинно, сконструированное механически – ложно. Любое проявление жизни, рождаемое самим изначальным ощущением предъявляемого к нам конкретного требования, истинно, неважно, отвечает ли оно формально действительности, главное, чтобы оно соответствовало этому требованию. Истинным будет лишь тот ответ человеку, который ему понятен и полезен, глубоко и искренне удовлетворяет его потребность, а правдив ли он объективно, – вопрос второстепенный. Вот почему первые разъяснения о жизни, которые мы даем своим детям, – вовсе не ложь, хотя это, как правило, сказки. Ложь – это когда жажду детской фантазии пытаются утолить сухими историями.

В органичном понимании ложно скорее не слово, выражающее то, чего нет в реальности, а совет или рекомендация, которые пусть и соответствуют действительности, но в данный момент и в данной ситуации проблемы не решают, которые лишены внутренней необходимости, бессмысленно и произвольно врываются в жизнь, разрушая ее. Вот что имеет в виду Иисус, когда говорит, что нам придется отчитаться за каждое бесполезное слово, произнесенное нами.

Иисус добивался от нас именно органичной правдивости, которая и является нашим нравственным долгом, так же, как и исполнение всего, что открывает Он нам в Нагорной проповеди. И поведение, рекомендуемое Иисусом на время поста, – не что иное, как пребывание правды, ибо только скрытое постничество истинно. Тогда я вправе скрывать это и с помощью своего внешнего облика – пусть он будет безмятежным, чтобы ничто в нем не выдавало, какие волнения переживает моя душа. Это защитная мера, позволяющая в любых условиях сохранять все в тайне. Если потребуется, будем внешней веселостью заглушать даже рыдания души.