Нагорная проповедь

Такова особенность их происхождения, их Отца. Как «Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных», так и жизнь подлинных людей осеняет всех ярким светом в новой стране Божьей. Они не отплачивают ни добром, ни злом, для этого они, чада Божьи, слишком благородны, они совершенно равнодушны к тому, какие они есть и какими им подобает быть. Никому не дано ослабить жар их души и погасить их спокойный, неизменный свет. Ведь такие люди абсолютно независимы и беспристрастны к тому, как относятся к ним окружающие. Это не может ни вывести их из устойчивого равновесия, ни помешать им жить своей жизнью, ни затуманить их облик. Ибо благородное превосходство делает их неуязвимыми перед любыми соблазнами и нападками старого естества. Поведение окружающих не способно ни исказить, ни ограничить совершенно необычные проявления их естества, оно лишь этому способствует. Их манера держать себя определяется постоянно нарастающим напором их жизни, а не внешними поводами и здравыми рассуждениями. А на тех, кто оказывается в их атмосфере, они изливают одну только любовь.

Конечно, любовь эта в корне отличается от той, что известна людям старого естества. Она не отождествляется с нравственным поведением, которого можно достичь, нацелено стремясь к добру, это изначальное естество, стихийная сила природы нового существа, устремляющаяся навстречу каждому, кто попадает в зону ее действия. Это не расположение к привлекательным или достойным сочувствия людям, а чрезмерность души, бьющая ключом, и переливающаяся через край внутренняя жизнь, переизбыток собственного Я, оно выплескивает свое зрелое изобилие, потому что не может удержать в себе такое богатство. В этой любви лучится счастье, оно наполняет людей, находящихся в процессе становления; это жизнерадостность, сквозящая отовсюду, жизненная сила и созидающая энергия, которая накапливается внутренней жизнью души и разряжается, достигнув высочайшего напряжения. Так она превращается в огонь и жар, непреодолимый напор, пленительную мощь человеческой личности. И она обволакивает людей подобно лучистым вибрациям солнечного света и трепетанию палящего зноя, наполняя их жизненной силой и радостью.

На ближних она изливается страстным чувством, выражается сильным биением сердца, безоговорочно, энергично и бурно подтверждающим ее и вступающимся за нее самолично, проявляется как жгучая потребность в людях, в их благе, их росте, их величии. Но такая утверждающая воля изначального естества, содрогающегося в созидательном движении, простирается, конечно же, не на всех подряд, кого достигает, и только потому что она обязана действовать. Ведь любовь желает людей не такими, какие они есть, а какими должны и могут стать, ей нужен не их случайный облик, а их изначальное предназначение, не их заблуждения, а их правда. Но будучи действенной в своем утверждении, она укрепляет силы возлюбленных, помогает им справиться с бедами, устраняет препятствия и срывает с них оковы предвзятости и заблуждений, без всяких дополнительных условий делая их такими, какие они есть по сути и по своему величию. Стало быть, любовь – это передача силы и жизни, созидающая власть, излучение своего Я; сама по себе и в своем действенном проявлении она есть отображение Божественного прообраза.

Вибрации, возносящиеся от нашей любви к Богу, суть ходатайство и просьба. Ведь жить – значит получать от Бога, а страстно желать чего-либо для другого – вымаливать это для него у Бога. Мы лишь посредники. Такое заступничество – не что иное, как обращенная к Богу сторона нашей любви и ее обратное воздействие на Него. Своей любовью чада Божьи связывают с Богом всех, кого любят, и погружают их в атмосферу собственной жизни, ибо их любовь – созидательное Божественное движение жизни. Изливая на людей свое изначальное естество, они пробуждают внимание Бога к своим возлюбленным. Поэтому, если они любят своих врагов, то возносят молитвы за них, своих гонителей.