Нагорная проповедь

Но давайте все же убережемся от неправильного понимания Иисуса. Он не намеревался собрать вокруг Себя лицемеров, Он хотел сотворить правдивых людей. Если я делаю нечто такое, что мне внутренне чуждо, к чему я должен себя прежде принудить, меня иначе как лицемером (в строгом смысле этого слова) не назовешь. Суть старой нравственности – самопринуждение, новой – саморазвитие путем искупления, перерождение нашего естества, возвращение ему свойств естества изначального. Слова Иисуса раскрывают перед нами основные законы новой жизни, стремящейся к своему становлению в Ищущих. Но они не оживут в нас лишь потому, что мы, посчитав их неукоснительными требованиями, станем им буквально следовать, судорожно преодолевать наше бессилие. Нет, нам следует позаботиться об успешном развитии в нас изначального естества и дать полную свободу его импульсам.

Несомненно, наша бойкая жизнь по старому образу нисколько не способствует росту в нас правды. Недостаточно просто не демонстрировать то, чего в нас нет. Если мы честны и вовлечены в поток жизни, несущий нас к цели человечества, то наше поведение станет определяться нашими стремлениями и естественным образом начнет приближаться к такому, которое свойственно чадам Божьим. Но кто действительно больше всего на свете безмерно желает обрести новую неизведанную доселе страну Божью, тот, сталкиваясь со всевозможными злыми искушениями, будет испытывать совсем другие чувства и действовать не так, как обычный человек. Уже одна наша духовная тоска побуждает нас невольно вести себя так, как подсказывает Иисус. И такое поведение весьма способствует успешному развитию в нас изначального естества, поскольку ему соответствует. Но из переизбытка и могущества заключенной в этом естестве движущей нами жизни рождается уже нечто иное, не имеющее с тоской ничего общего.

Такова простейшая реакция нашего изначального естества на ту несправедливость, с которой мы сталкиваемся. Здесь нет никакого героического сопротивления соблазну отомстить, противодействие возникает немедленно и непроизвольно. И это противодействие уже не месть, поскольку новое естество целиком и полностью соткано из «да» и никакого «нет» в нем быть не может. Когда бы мы ни обращались к нему, оно всегда при всех обстоятельствах позитивно. Оно творит только во благо, и все у него всегда получается наилучшим образом, как для себя, так и для других.

А потому новое естество не прибегает к самозащите и возмездию, а отзывается на все, оставаясь самим собой. И к каким бы злым искушениям старое естество ни прибегало, новое остается чистым и неповрежденным, таким, какое есть. И совершенно неважно, как к нам относятся. Просят ли нас и берут взаймы, или же вымогают и требуют через суд, на нашем поведении это нисколько не сказывается. Плохое, так же, как и правильное, – всего лишь проявление нового образа жизни, свойственного нам.

Любая несправедливость, случающаяся с нами, подобна прорвавшемуся нарыву внутренних бед наших противников. Поэтому для истинного человека помощь другим и избавление их от бед есть единственно возможное, чем он способен прельститься, и совершенно неизбежное, на что он непременно подвигнется. Но эту помощь и избавление он принесет другим только благодаря самобытному воздействию того естества, которое в нем есть. А чтобы оно проявило свое влияние во всей полноте и проникло в глубь другого, преодолев вспышку поверхностных чувств, нужно прежде всего как следует утихомирить его дурные требования. Поэтому пусть он наседает сколько ему вздумается, любые его претензии будут удовлетворяться беспрекословно и сверх всякой меры. Это охладит пыл другого и в тут же позволит ему ощутить новое естество.

Обветшалая и истинная гуманность противостоят друг другу, между ними нет никакой непрозрачной перегородки, скрывающей их друг от друга. Больной может ощутить здоровье как нечто изначальное в себе, и оно окажет на него свое целебное воздействие. Но исчезнут ли в результате его внутренние беды, это еще, конечно, вопрос. К тому же это будет зависеть в том числе и от силы нашей натуры. Что не происходит само собой, того нам не добиться намеренно кропотливым трудом. И это нам не вменяется в обязанность, мы должны лишь позволить ясно и полно проявиться тому, что мы есть на самом деле.

Вот что главное, а не внешняя схожесть нашего поведения в соответствующих случаях с примерами Иисуса. Один и тот же характер поведения может при разных обстоятельствах выглядеть совершенно иначе. Ибо его форма и образ определяются не только изначальным естеством, хотя оно и должно всецело рождаться из него. Тут сказывается и положение вещей, в рамках которого оно обретает свой облик. В наших нынешних сложных условиях все не так просто, как во времена Иисуса.