Над Мерапи облака

По джакартским улицам тянулись к центру города колонны празднично одетых студентов и школьников с плакатами. На многолюдных перекрестках улиц молодежь разбрасывала листовки. Парни с ведерками краски деловито писали лозунги на витринах магазинов, заборах, стенах домов, бортах автобусов. Лозунги были решительные и резкие: «Народ голодает!», «Народ хочет риса!», «На виселицу взяточников!», «Долой неспособных чиновников!», «Требуем принять меры против дороговизны!». Пикетчики останавливали автомашины, обклеивали их борта листовками или писали на них мелом те же самые лозунги. Не могли избегнуть этой участи и машины с дипломатическими номерами.

Нетрудно было заметить, что демонстрантами были не ребята из кампунгов, а чисто одетые парни и девушки совсем не из бедных семей. «Это камисты», — слышал я.

Первые демонстрации, свидетелем которых я был, выливались в конце концов в разнузданную стихию бесконтрольные хулиганские действия, порчу автомашин и разгром витрин. Среди лозунгов появлялись и такие: «Взяточники — это китайцы!», «Бей китайцев!». Беспорядочные толпы молодежи устремлялись к району базара Глодок громить китайские лавки. Лавочники, уже испытавшие не раз и не два подобные неожиданности, спешно прятали товары в недра лавок, задвигали ставни и решетки, запирали замки и отсиживались до тех пор, пока страсти не остывали. Пострадавшими оказывались базарная мелкота, владельцы самых захудалых лавок и палаток, у которых не было надежных решеток и засовов. Чувствовалось, что чья-то опытная и умелая рука превращала молодежную демонстрацию под социальными лозунгами в шовинистические бесчинства погромщиков. Пусть эти погромы послужат тем полезным клапаном, через который безболезненно для «нового порядка» вырвутся накопившиеся запасы «людской энергии и страстей.

Но последующие демонстрации приобрели более организованный характер. Китайских погромов больше не было. Демонстранты направлялись к парламенту, к правительственным зданиям, вручали там петиции с требованиями принять меры против дороговизны, разрешить продовольственную проблему, сурово наказать коррупционеров, удалить неспособных чиновников. Тогдашний командующий столичным военным округом и нынешний министр внутренних дел генерал Амир Махмуд издал строгий приказ, запрещающий всякие демонстрации на территории Большой Джакарты. Несмотря на запрет, молодежные волнения некоторое время продолжались.

Что такое современное студенческое движение Индонезии? Чьи интересы выражают камисты? Что заставило их выходить на демонстрации с социальными лозунгами?

Вновь я в гостях у знакомого чиновника-пенсионера. Собралась вся его семья, в том числе и сыновья-студенты. В младшем, Ахаде, слишком порывистом и горячем, учившемся на втором курсе факультета публицистики, было еще много мальчишеского. Средний, Халим, и старший, Хашим, оба экономисты, напоминали отца степенностью, рассудительностью. Наша беседа коснулась студенческого движения, демонстраций.

— Старые политики превратились в корыстных дельцов и забыли революционные традиции, — пылко воскликнул Ахад. — Теперь мы, студенческая молодежь, становимся главной силой, которая смело борется со злом и несправедливостью.

— Видели борца за справедливость? — иронически заметил хозяин.

— Не смейся, отец. Разве какая-нибудь другая газета, кроме нашей, камистской, критикует так резко нарушителей закона? Разве кто-нибудь другой осмеливается открыто бросить правду в лицо большим бапакам и даже зеленорубашечникам? Вот, убедитесь сами.

Ахад протянул мне номер камистской газеты с мелким подслеповатым шрифтом. Редакционная статья была обведена красным карандашом. Я уже читал ее. Статья была исключительно резкой по тону. Она критиковала представителей военных властей, злоупотреблявших своим положением. Поводом к этому выявлению послужил арест в Банджармасине (Южный Калимантан) группы журналистов из местного молодежного еженедельника по распоряжению военного командования. Военным не понравилась какая-то публикация в этом издании. Камистская газета назвала инициаторов ареста мафией. Позже представился другой повод для столь же резких выступлений. В Джокьеварте военные арестовали по какой-то неясной причине двух студентов технического факультета университета «Гаджа Мада». Эту инициативу проявили даже не представители местного гарнизонного штаба, а курсанты академии, не имевшие ровно никаких полномочий арестовывать и допрашивать студентов. Это событие всколыхнуло весь огромный университет. Начались бурные демонстрации протеста. Камистская газета из номера в номер публиковала резкие статьи, выражая свою солидарность с демонстрантами, и требуя наказания нарушителей законности. Армейские газеты сдержанно огрызнулись на камистов. Никаких репрессивных мер против камистской газеты власти не прияли.

Ахад принялся с азартом убеждать меня в смелости и принципиальности своей газеты. Халим прервал красноречие брата и сказал рассудительно:

— Брат слишком горяч по молодости. Все гораздо сложнее. Пусть Хашим объяснит вам, что такое КАМИ.