Над Мерапи облака

К сожалению, да. «Старый порядок» оставил нам в наследство дефицит, кучу долгов, раздутый административный аппарат. Нам приходится осуществлять режим экономии. Президент издал декрет, направленный против дальнейшего разбухания аппарата. Он запрещает принимать на работу в государственные учреждения новых чиновников. Конечно, можно было бы взять молодого образованного специалиста, уволив неспособного, малограмотного, нечестного чиновника. Ведь таких у нас много. Но и это проблема, особенно в том случае, если этот последний имеет влиятельных покровителей в министерстве. Как видит наша бедность еще усугубляется бюрократической рутиной.

Эта откровенная беседа в министерстве культуры в просвещения помогла мне многое понять. Но я все же искал случая познакомиться с каким-нибудь молодым инженером, получившим диплом в Соединенных Штатах или Западной Европе, Японии или Австралии.

Я уже представлял более или менее отчетливо положение бывших студентов советских вузов. Со многими из них я был знаком еще в Москве, работая в Университете имени Патриса Лумумбы. В основной своей массе это были хорошие, старательные ребята, жадно тянувшиеся к знаниям. Нередко они радовали товарищей яркими национальными песнями и танцами на студенческих вечерах.

На родине судьба тех, кто учился в вузах Москвы, Ленинграда, Баку, Киева, складывалась по-разному. Их можно было встретить в нефтяной промышленности, на различных предприятиях, в госпиталях, банках, кинематографии, государственной авиакомпании «Гаруда», правительственных учреждениях, университетах в роли преподавателей русского языка. По единодушным отзывам, все они зарекомендовали себя как хорошо подготовленные и серьезные молодые специалисты, которым можно доверить ответственна работу. Но далеко не у всех судьба сложилась столь удачно.

В свое время, еще при Сукарно, в Советский Союз на учебу направлялась молодежь разной партийной принадлежности, разных политических убеждений. Наряду с мусульманами и националистами было немало и левых — активистов «Пемуда Ракьят», детей видных деятелей компартии и других массовых прогрессивный организаций. Таких ожидал на родине неласковый прием — безработица, а то и тюрьма. Занесенные в черный список неблагонадежных, как имевшие якобы связь с участниками движения 30 сентября 1965 года, они становились париями, если не оказывались за тюремной решеткой. Для этого достаточно было иметь родственника видного коммуниста, принадлежать к организации «Пемуда Ракьят», неодобрительно отзываться о «новом порядке».

Рассказывая о судьбах этих парней и девушек, и должен был бы еще раз повествовать о людских трагедиях, подобных тем, о которых речь шла в одном из предыдущих очерков. Инженер с дипломом прославленного московского института становился мастеровым или промышлял мелким маклерством. Дипломированный экономист открывал ларек, чтобы торговать кока-колой и сигаретами. Врач упорно добивался места санитара в захудалом частном госпитале. Человек, мечтавший стать археологом или искусствоведом и имевший для этого все основания, превратился в мальчика на побегушках у лавочника. И это еще не самые большие трагедии!

Случай помог мне встретить одного парня, вернувшегося год назад из Соединенных Штатов.

Однажды я повез неисправный радиоприемник в ближайшую мастерскую. Мастер чинил преимущественно вентиляторы и утюги, но бойко брался и за более серьезную аппаратуру. Он долго и безуспешно копался в приемнике и наконец произнес:

— Что-то очень серьезное, туан. Приходите завтра. Я постараюсь пригласить инженера. Может быть, он найдет повреждение.

Я усмехнулся. Слово «инженер» как-то не гармонировало с этим заведением, которое было чуть побольше лотка уличного торговца сигаретами. Может быть, это лишь вежливая форма обращения к какому-нибудь мастеру на все руки? Я ошибся. На следующий день состоялось знакомство с настоящим дипломированным инженером Сутойо. Он внимательно ознакомился со схемой приемника и почти сразу отыскал разъединение контактов в одном из узлов.

— Вообще-то я инженер по электроизмерительным приборам. Радио — это так, между прочим, — сказал Сутойo, покончив с работой. Ему хотелось поговорить со мной. — Учился я в политехническом институте в Соединенных Штатах.

— И чем теперь занимаетесь?

— Как видите! Иногда помогаю здешнему мастеру что-нибудь чинить. Он давно зовет меня в компаньоны.

С этим Сутойо я встречался несколько раз и узнал всю его историю. Вот она.

Жизнь в большом американском городе оставила у Сутойо двойственное впечатление. Наверное, двуличная, контрастная Америка не может оставлять иного впечатления. В политехническом институте новичков-иностранцев усиленно пичкали пропагандистскими брошюрками, в которых много говорилось об американской демократии.

— Читайте, ребята. Вы должны понять образ жизни страны, в которой живете и учитесь, — говорили наставники.