На веки вечные

Заговорил горячо, торопливо, будто боялся, что ему не дадут договорить. Он сыт по горло войной в России, где все, даже погода, против них, немцев. Они несут большие потери убитыми, ранеными и обмороженными. С питанием плохо — в сутки получают кусок хлеба и какие-то эрзац-концентраты. Часто их заставляют искать продукты у убитых русских солдат, у которых почти всегда можно найти сухарик, сахар, сало...

Комиссар кивает в такт этой скороговорке и со злоб­ной насмешливостью, правда, мысленно отвечает плен­ному: «Дешево стоят ваши слезы «завоевательские». Не такие уж вы голодающие. Просто не собирались зи­мовать в этих краях, вот и сели на «эрзац-концентраты». Крепко подвел вас фюрер со своим „блицкригом"!»

Пленный одной рукой гладит обмороженные ноги, а другой то и дело скребет спину.

Григорий Васильевич, спроси, когда он последний раз мылся в бане, — предложил комбриг и почему-то взглянул на своего помпохоза Зубца.

Комиссар спросил. Немец ответил:

Последний раз был в бане в августе. С тех пор даже не меняли белье.

Спроси теперь, что он знает об оборонительном рубеже в районе Рамушево, — сказал комбриг.

Пленный показал, что перед передним краем имеет­ся проволочное заграждение в три ряда кольев. Обочи­ны дороги заминированы. Мины есть даже под прово­лочным заграждением. В самом селе создана система траншей и ходов сообщения полного профиля. Артилле­рия преимущественно противотанковая. В основном она сосредоточена на опушке леса, южнее и юго-восточнее села. Хорошо укреплены фланги. Наблюдательный пункт находится там, где тригонометрическая вышка.

Ничего нового. Все это мы и без него знаем,— комбриг повернул голову к Горбенко.— Кроме того, у них там есть и легкие танки.

Почему скрыл наличие танков? — спросил комис­сар у гитлеровца.

Что о них говорить, они легкие, застрянут в сне­гу,— махнул рукой немец.— Никакого маневра..

Пленного увели. Командир бригады пригласил ком­батов подойти поближе к развернутой на столе карте. Ему доложили об обстановке в районах действий ба­тальонов, о потерях, о боевой готовности техники и лич­ного состава. Неистовствует вражеская артиллерия и авиация. От танков часто отсекается наша пехота. Оставшись без непосредственной поддержки, танки несут потери. С утра до вечера кружатся фашистские само­леты - разведчики.

Вчера вечером сосредоточились на кладбище,— сообщил майор Ложкин,— а утром уже налетели пять бомбардировщиков. От прямого попадания бомб два танка сгорели...

А экипажи?

Убит один механик-водитель.

Надо самым строжайшим образом соблюдать маскировку, танки рассредоточивать,— сказал Агафо­нов. — Ничего не поделаешь — в авиации, артиллерии и в танках немцы пока нас серьезно превосходят.

Коротко отдав необходимые распоряжения, комбриг  посмотрел на часы. Был уже час ночи.

С рассветом ударим по Старой Руссе и по Рамушеву. А сейчас поедем к пехотинцам, подробно обсудим взаимодействие.

5. 

На совещании командир дивизии полковник Бедин сообщил командирам полков и танкистам: разведкой установлено, что со стороны Старой Руссы в Рамушево прошли около двадцати автомашин. Чуть позже в селе остановились еще столько же автомашин, прибывших со стороны Шелгуново. К большинству из них прицеплены противотанковые орудия. По всей вероятности, эти фашины там останутся до утра.

Поэтому,— уже тоном приказа сказал комдив,— Пока темно, нужно перерезать шоссе и ворваться в село!

За час до атаки провели артиллерийскую подготовку, ней участвовала вся дивизионная артиллерия. По тем временам и возможностям лучшего нечего было и ожи­дать.

С началом артподготовки танки роты старшего лейте­нанта Крапивина выдвинулись на исходные позиции. "На бортах, по пять-шесть человек, расположились пехо­тинцы— танковый десант. На танке лейтенанта Соко­лова с санитарной сумкой заняла место Мария Куз­нецова.

Ну девичье ли это дело — находиться под пулями да осколками? — вздохнул кто-то из пехотинцев.— Си­дела бы себе в медпункте... А еще лучше —дома.

Нам, мужикам, не дюже будет сладко, а ей...— поддержал его другой десантник, сержант.— В самом деле, Маша, тикай-ка до медсанбата. Мы уж как-нибудь без тебя управимся.

Дима, кончай треп,— одернул его помкомвзвода.— Она, может, храбрее тебя!

Так уж и храбрее,— отозвался задетый Дима.— Знаем мы таких храбрых: чуть что и — «ма-а-мочка!»

Немногие знали, что из себя представляет эта хруп­кая, маленькая, на вид совсем не воинственная девушка. Не знал и Дима.

Хвастунишка вы, товарищ сержант,— спокойно сказала Маша, и ее серые глаза потемнели.— Я ведь могу и ссадить вас с танка. И побежите вслед за нами петушком, петушком, как у Гоголя.

Она достала из кармана полушубка гранату «ли­монку» и стала запихивать ее за поясной ремень. Труд­но сказать, что подумал сержант, заметив в руках де­вушки гранату, только он вдруг резко отпрянул и сва­лился с брони в сугроб, прямо под ноги подошедшего в это время к танку командира батальона Иванова.

В чем дело? — в недоумении спросил комбат.

Товарищ майор, наш сержант приемы высадки танкового десанта отрабатывает,— под общий смех от­ветила Маша.