На последнем рубеже

Фриц удачно приложился о рельс, и, если бы не добротная каска, издавшая лязгающий, металлический звон при ударе, противнику бы не поздоровилось. Но хотя немец даже не потерял сознание, он всё же несколько оглушён и потерял драгоценные секунды. Такие дорогие в рукопашной схватке секунды… Последним, что он увидел, был летящий в горло кулак разъярённого русского.

…Несмотря на жестокий натиск врага, красноармейцы выстояли. Чаша весов боя вновь склонилась в нашу пользу; но одержать победу нам не дал всё тот же офицер. Я узнал голос, яростно прооравший:

— Kanoniere, Feuer!

И навстречу преследовавшим врага красноармейцам выскочили унтеры и пулемётчики, установившие своё оружие на плечи вторых номеров. Удар автоматического оружия выкосил первые ряды бойцов, и наша атака захлебнулась. В то же время страшен был конец немцев, до которых наши всё же дотянулись: «русские» штыки буквально изорвали тела врагов.

Яростная схватка закончилась, сменившись вялой перестрелкой; с обеих сторон по путям ползают санитары, собирая своих раненых. Пришёл и мой черёд: наспех перебинтованная резаная рана по-прежнему сочится кровью…

Засосенская часть города.

Сержант Нестеров Андрей, командир расчёта 45-мм противотанкового орудия 326 артиллерийского полка.

Ядовитая гарь, смешавшая в себе запахи обугленной человеческой плоти, жжёного металла и сгоревшего бензина, забивает одновременно рот с носом, беспощадно дерёт глотку. Ветер гонит дым от обильно чадящего немецкого броневика прямо на нас, не давая никакой возможности нормально дышать.

Бронеавтомобиль «хорьх» с чудовищно опасной для нас автоматической пушкой удачно подбил расчёт Иванова Сашки. Немецкий экипаж занял выгодную позицию у перекрёстка трёх улиц, но слишком поздно заметил опасность с фланга — фрицы ждали атаки со стороны станции, где сейчас кипит нешуточный бой. Впрочем, с момента выхода на дистанцию эффективной стрельбы секундное промедление противника не давало нам великого преимущества; нас спасла снайперская точность наводчика второго орудия. Не случайно 45-ку называют снайперской винтовкой на колёсах!

Очередной вдох пропитанного гарью воздуха — и лёгкие выворачивает от надсадного кашля. Вот же гадство!

Расчёт второго орудия и два отделения пехоты утопали по соседнему ответвлению вперёд, продвигаясь вглубь квартала. Теперь мы можем рассчитывать только на свои силы. Точнее, пехотинцы рассчитывают на мой расчёт как на ударную силу, а вот нам-то рассчитывать как раз и не на кого…

В голове небольшой группы идут пятеро бойцов. Все с винтовками, единственный ручной пулемёт командир прикрытия держит при себе. Старшина — мужик бывалый, успевший повоевать в Азии и на Финской, его опыту я доверяю.

Вот и поворот на улицу, по которой намечено наше продвижение… Очередь ударила внезапно, мгновенно сбив с ног неосторожно вышедшего вперёд бойца; его товарищ смело бросился к раненому, но тут же упал, пронзённый свинцовым веером. Оставшиеся бойцы головной группы скрылись за углом дома.

— Уходит…

Я не успел даже закричать, услышав характерный звук выстрела противотанковой пушки. Угол дома словно взорвался изнутри, снесённый осколочным снарядом; металл и крупные куски дерева изорвали на части тела двух бойцов. Единственного уцелевшего красноармейца подвела его неуклюжесть: буквально за миг до взрыва он споткнулся и упал на землю. Теперь его лицо стало белым как мел от ужаса; на погибших действительно страшно смотреть — даже не тела, а какие-то мешки мяса и костей в изодранных тряпках защитного цвета… До меня доносится приглушённое «Господи, спаси!»

И что нам теперь делать?! Мало того, что мы за несколько секунд потеряли сразу четырёх бойцов, так ещё и улицу держит не только пулемётный расчёт, но и как минимум одно орудие. Обойти фрицев не получится, а прежде чем мы выкатим и развернём свою сорокапятку, здорово пристрелявшиеся артиллеристы накроют нас как минимум раза два-три. Задача…

Ветер вновь бросает в лицо клубы едкого, вонючего дыма. А если попробовать воспользоваться дымовым прикрытием сгоревшего броневика?

Рука бесполезно щупает противогазную сумку. Каждому из нас полагается противогаз — печальный опыт империалистической. Но в эту войну боевые отравляющие вещества применяются крайне редко (немцы и без них неплохо справляются); такие нужные сейчас противогазы давно выброшены за ненадобностью. На бесчисленных маршах, а уж тем более во время отступлений люди не то что противогазы выбрасывали — патроны с гранатами летели в придорожные канавы и кусты. Командиры на такое подсудное дело смотрели сквозь пальцы: лишь бы люди шли да штатное оружие в руках держали… Правда, сейчас сумка не пустая, только сложены в неё две эргэдэшки да несколько винтовочных обойм.

Беда.

— Вода во фляжках есть у кого?

У товарищей по расчёту есть. Повязываю на лицо сырой смоченный платок (чистый кусок портянки). Сойдёт.