На последнем рубеже

Остатки моей роты медленно двигаются вперёд, развернувшись в длинную, редкую цепь. 12 человек вместе со мной — не так много, чтобы разом обнаружить себя в сумерках, и в то же время достаточно, чтобы удержать противоположный берег от немецкой контратаки. По крайней мере, пока не подойдёт подкрепление — во взводе целых 3 пулемёта, два «Дегтярева» и трофейная «зброевка». Хотя ротный собрался, было дело изъять у меня трофей, я категорически отказал, объяснив необходимость сохранить огневую мощь подразделения в предстоящем бою. Капитан покочевряжился, покочевряжился, да и отстал — как бы там ни было, но недооценить нашу роль в предыдущем бою было просто невозможно.

Проклятье…Только что прошёл гладкий участок, с которого ветер сдул снег. Из-подо льда на меня взглянул красноармеец с широко распахнутыми глазами и чуть приоткрытым ртом. На лице его было написано… скорее, удивление, смешанное с какой-то детской обидой; само оно показалось живым. И на секунду мне привиделось, что неизвестный боец смотрит на меня не из-подо льда (нас разделяло всего-то сантиметров тридцать), а из-за границы ставшего вдруг прозрачным зеркала потустороннего мира. На мгновение стало так жутко, что волосы зашевелились по всему телу… Не к добру такие мысли, ох, не к добру…

Среди бойцов вот уже несколько поколений (а может, и всю жизнь) ходит поверье, что день своей смерти ты чувствуешь заранее. Что накануне тебя начинают терзать всякие смутные думы, тяжёлые предчувствия, что ты отчётливо понимаешь — вот он, мой последний день. Хотя я видел полных жизненной силы воинов, до последнего не желавших верить в свою смерть, — и погибших, и уже похоронивших себя, но при этом каким-то чудом уцелевших в самых жарких схватках. Так что чушь это всё.

Наверное…

«Зброевка» хоть и относительно лёгкий пулемёт («всего-то» 10,5 кг), но на плечо давит крепко. Трофей я забрал себе, Гринченко в прошлом бою ранило; среди уцелевших бойцов и так с горем по полам удалось сформировать расчёты штатных «Дегтяревых». А к чешскому пулемёту после боя удалось найти только один подсумок с запасными дисками (4 штуки) да снарядить патронами вставленный. Всего 100 патронов — расходовать их придётся точными, короткими очередями, а лучше меня с этой задачей всё равно никто не справится.

С опаской оглядываюсь на противоположный берег. Заметят, нет? Наверняка педантичные немцы кого-то да оставили наблюдать за рекой. Но я надеюсь, что в поздней ещё предрассветной темноте нас выручат самодельные маскхалаты — вспомнил-таки ротный о моей вчерашней идее.

Сейчас наша задача проще. Благополучно пересечь всё ледяное пространство реки (каждая пара бойцов натянула между собой прочную бечёвку, под лёд никто уйти не должен), занять позицию на соседнем берегу, держать её, пока основные силы батальона не окажутся на нашей стороне. Вроде не сложно, да и река совсем не широкая. Только ведь каждую секунду ждёшь, как засвистят в воздухе немецкие мины, как озарится вспышками пулемётов противоположный берег…

Пронесло. Реку мы благополучно форсировали, среди припорошенных снегом деревьев впереди вроде никого не видно. Пока бойцы рассредоточиваются и зарываются в снег (тут не окопаешься), я подаю условный сигнал ручным фонариком. Всё, теперь только ждать.

…Мины ударили, когда большая часть батальона уже перебежала Сосну. Да, поздно немчики опомнились. В ответ по немцам заговорила гаубичная батарея приданного артиллерийского полка, ударили полковые миномёты. Хоть и редкие, но тяжёлые взрывы снарядов где-то в городе значительно снизили эффективность и частоту немецкого огня. Батальон благополучно форсировал реку.

Впереди послышался гул приближающихся моторов. Ох, плохо дело — нашу атаку поддерживает только две сорокапятки, спущенные к реке. Если с немецкой стороны покажутся танки или самоходки, для нас дело кончится большой кровью.

Гул моторов становится всё ближе, уже слышатся команды на немецком… Бойцы батальона по примеру моих подчинённых зарываются в снег. Но он сейчас слабая защита, фрицы имеют реальный шанс сбросить нас в реку.

Вот валятся впереди деревья…

Пулемётные очереди ударили неожиданно, но они же обозначили местонахождение вражеских машин. Слава Богу, не танки и не бронеавтомобили с лёгкими автоматическими пушками; два похожих на гробы колёсно-гусеничных бронетранспортёра, вооружённые лишь пулемётами, да сколько-то пеших Гансов. Возможно, лишь члены десантных экипажей.

Покрепче уперев приклад «зброевки» в плечо, открываю редкий, скупой огонь по вспышкам МГ на ближнем ко мне бронетранспортёре. «Очко хоть и играет», но держу в руках себя я крепко; выждав несколько секунд, чтобы точнее прицелиться, я достаточно точно вложил две очереди. Впрочем, мои пули лишь срикошетили от броневого щитка, закрывающего вражеского пулемётчика. Ответ не заставил себя ждать: очереди немца перепахали снег совсем рядом со мной, обдав фонтаном ледяной крошки.