На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД

Предшественник Литвина на этом посту – Леонид Михайлович Заковский (он же Генрих Эрнестович Штубис), упоминаемый Н.А. Заболоцким в «Истории моего заключения», – в конце 1937 года был срочно вызван в Москву и в августе 1938 года расстрелян.

Заместитель Литвина Арон Меерович Хатеневер был расстрелян в 1940 году за фабрикацию дел на честных советских людей.

Такая же участь постигла и начальника секретно-политического отдела Кирилла Борисовича Геймана, организатора кровавых расправ над многими ленинградскими художниками.

Оперуполномоченный Николай Николаевич Лупандин, соответственно «низшему» (так в анкете) образованию, в августе 1938 года был переведен на хозяйственную работу. Из органов госбезопасности в 1949 году уволен. Умер в Ленинграде в 1977 году.

Может быть, стоит включить в этот список и Н. Лесючевского, Е. Усиевич и многих других? Но ведь они не допрашивали, не пытали, не расстреливали. Они просто убивали словом. А это, как известно, не карается [6].

Примечания

1. Елена Феликсовна Усиевич (1893–1968) и позднее продолжала преследовать Н.А. Заболоцкого в печати и даже издала свои статьи о творчестве поэта отдельной брошюрой. Быть может, такая идеологическая одержимость объяснялась как ее революционным происхождением (она была дочерью известных революционеров Ф.Я. Кона и Х.Г. Гринберг), так и знакомством с В.И. Лениным, с которым она возвратилась из эмиграции в апреле 1917 года в одном пломбированном вагоне.

2. Этот представленный по требованию следствия отзыв Николая Васильевича Лесючевского (1907–1978) – кстати, будущего директора издательства «Советский писатель» – был не чем иным, как компиляцией статьи Е.Ф. Усиевич «Под маской юродства» («Литературный критик», № 4, 1933 год). Полный текст этого отзыва можно прочесть в «Литературной России» (№ 10,10 марта 1989 года).

3. То, о чем говорилось в кабинете следователя, восстанавливается по протоколам допроса и воспоминаниям поэта.

4. В 1937–1938 годах в Ленинградском НКВД «физическое воздействие» на арестованных действительно применялось, но только с разрешения начальника Ленинградского управления НКВД М.И. Литвина и его заместителей А.М. Хатеневера и Н.Е. Шапиро-Дайховского. Впрочем, эти разрешения они давали охотно, без заминки и сами чуть ли не ежедневно призывали подчиненных добиваться нужных показаний «любыми средствами и методами».

5. В следственном деле Н.А. Заболоцкого находится единственный протокол допроса от 19 марта 1938 года, в котором арестованный поэт категорически отрицает предъявленные ему обвинения и отказывается давать какие-либо лживые показания на своих товарищей по литературному цеху. Подлинность этого протокола подтверждается и воспоминаниями поэта, который даже «в минуты смертельного изнеможения» не позволял себе клеветы в адрес друзей.

Между тем спустя семь лет после публикации очерка «Великая душа» в январском номере журнала «Звезда» за 1996 год появилась статья литератора Э.М. Шнейдермана, посвященная анализу следственного дела Б.К. Лившица. В данной публикации исследователь назвал упомянутый протокол допроса Заболоцкого «фальсифицированным» (с. 85), тем самым поставив под сомнение мужество и стойкость поэта во время чекистского следствия.

6. В 2004 году в августовской книжке журнала «Звезда» литератор Э.М. Шнейдерман опубликовал исполненный лжи и очернительства материал об авторе данного очерка, в котором, в частности, заявил, что полтора десятка лет назад Е. Лукин «написал несколько статей – о пребывании под следствием Н. Олейникова и Н. Заболоцкого, – где вывел, что вина в осуждении обоих лежит вовсе не на следователях-садистах, но на одной из их жертв – на расстрелянном вскоре Бенедикте Лившице». О справедливости данного утверждения читатель может судить сам.

Опираясь на лживые утверждения Э.М. Шнейдермана, в 2015 году составитель и редактор энциклопедического словаря «Литературный Санкт-Петербург. XX век» профессор О.В. Богданова поместила в статье, посвященной автору этих строк, следующий пассаж:

«Среди прочих неоднозначных откликов – статья Э. Шнейдермана “Бенедикт Лившиц: арест, следствие, расстрел”, в которой исследователь (и поэт) ставил под сомнение выводы Лукина относительно дела Заболоцкого и высказывал убедительные сомнения в справедливости инвектив Лукина в адрес Б. Лившица и Е. Тагер».

О справедливости этих гневных обвинений (инвектив) в адрес автора этих строк читатель также может судить сам.

Николай Заболоцкий: «Я нашел в себе силу остаться в живых» Журнал «Аврора», № 8,1990 год

19 марта 1943 года истек пятилетний срок заключения, к которому был несправедливо приговорен поэт Николай Алексеевич Заболоцкий Особым Совещанием при НКВД СССР. Но в порядке директивы № 185 он был задержан, как и другие отбывшие наказание, в лагере до окончания войны. Вскоре его перевели по этапу из Комсомольска-на-Амуре в алтайское село Михайловское, расположенное в сотне верст от станции Кулунда Омской железной дороги.