На край света

Эту необычайную картину наблюдало несколько человек, прятавшихся меж камнями возвышенной части корги.

– Рев-от какой! Страсть! – произнес Фомка, качая головой не то восторженно, не то удивленно.

– Ровно черти свадьбу играют! – отозвался Сидорка хриплым шепотом.

– Вонища от них, что в свинарне у худого хозяина, – Григорий Байкал брезгливо пошмыгал носом.

– Не время ль зачинать, приказный? – спросил из-за камня Василий Бугор.

Дежнев оглянулся. Он увидел приподнятую бровь Бугра и его губы, подергивавшиеся от нетерпения.

– Рано. Пошто все стадо пужать? Пусть себе сходят в море.

– Не упустить бы…

Некоторое время зверобои лежали молча, присматриваясь к движению животных.

– Ватага, слушай! – вдруг тихо произнес Дежнев.

Зверобои подняли головы.

– Видите тех старых самцов, что начали подыматься, на отшибе за белыми камнями? Их отрежем… Фомка! Тебе с Сидоркой и Гришкой Байкалом валить того секача, что первым пошел за стадом.

– Ну, рыбий глаз, бери рогатину, – сказал Сидорка Байкалу. – Будешь счастлив – запоешь, будешь несчастлив – заплачешь.

– Счастье, Сидорка, мил человек, легко на помине не бывает, – возразил Фомка.

– Верно, Фомка. Счастье без ума – дырявая сума, – сказал Дежнев. – С богом!

Фомка поднялся, опираясь на рогатину, поглубже нахлобучил шапку и широким шагом двинулся наперерез группе моржей. Сидорка с Байкалом поспешили за ним.

– Того самца, что идет справа, валить тебе, Василий, с Данилой да с Иваном Казанцом. Идите.

Василий Бугор, Данила Филиппов и Иван Казанец поднялись.

– А на этого матерого секача, что заходит слева, пойдешь со мной ты, Савва, и ты, Артемий. Тебе же, Федот, – заключил Дежнев, обращаясь к есаулу Ветошке, – зверя не бить, а с остальными людьми отгонять этих самцов от стада.

Огромный морж, выбранный Дежневым, переваливаясь, полз к стаду, от которого его отделяло саженей десять.

– Чудно же он ходит, морж-от! – прошептал Тюменец. – Переднюю лапу вперед пальцами ставит, а заднюю – вроде бы пятой!

– Не лапы, ласты у него, – так же тихо ответил Артемий Солдат, на круглом веснушчатом лице которого было написано напряженное внимание.

– Слушай, Савка, – вполголоса произнес Дежнев, не отрывая взгляда от зверя. – Ты зайдешь справа и будешь колоть моржа чуть-чуть сзади переднего ласта.

– Ладно.

– Слушай дальше. Втыкай рогатину разом, что ни есть силы. Тут же выдерни ее и беги в сторону.

– Так.

– Не сможешь выдернуть рогатины – брось ее и беги. Помни: моржу тебя нужно задеть лишь раз. Заденет – и ты уж мертвый. Так не зевай!

Охотники медленно приближались к зверю.

– Артюшка, ты зайдешь слева. Ну, ты знаешь, как колоть.

– А ты, дядя Семен? – не утерпел Тюменец.

– Я-то? Я спереди пойду. Как он мной займется, улучите время и бейте.

Охотники были уж в двух саженях от моржа, когда он вдруг резко повернулся, чтобы встретить их грудью. Приподнявшись на передних ластах, морж закинул голову и направил на людей клыки. Он был страшен, этот самец-секач, подобный лежавшему на брюхе слону. Спина зверя была четверти на две – на три выше каждого из подошедших людей. Голова же приподнявшегося на ластах зверя была выше людей по крайней мере на аршин. Необъятная грудь зверя, вся покрытая, словно куяком, желваками-шишками, с кулак каждая, была пегой от множества рубцов и ссадин. Это был боец, видавший виды.

У Тюменца мороз пробежал по коже, когда он глянул в гневные глаза зверя.

В гордой осанке моржа не было заметно ни тени страха. Морж выпятил вперед раздвоенную мясистую верхнюю губу, усаженную длинными жесткими усами, фыркнул, разбрызгивая пену, и несколько раз издал короткий, но мощный рык.

Дежнев осторожно подходил к моржу спереди, выставив перед собой рогатину. Когда же морж неуклюжим рывком бросился на него, Дежнев отпрянул.

Сам не зная как, Тюменец оказался сбоку от зверя и недолго думая ударил его под ласт рогатиной. К великому удивлению Тюменца, бывалого медвежатника, перо его рогатины не прокололо прочной кожи зверя. Позже, свежуя моржа, молодой охотник узнал, что кожа моржа толщиной в два пальца. Упругий слой подкожного жира смягчает удар.

Тюменец отпрыгнул после неудачного выпада, но морж бросился на Артемия Солдата, ранившего его с другой стороны. Солдат также отскочил, едва избежав удара ластом, способного переломить ребра.

Тут изловчился Дежнев и нанес моржу рану в шею, правда, легкую. Тюменец же, возбужденный своей неудачей, изо всех сил вонзил перо рогатины под самый ласт зверя. Быстрота, с какой разъяренный морж повернулся к Тюменцу, ошеломила охотников. Тюменец не успел опомниться, как ратовище рогатины было выбито из его рук и сломано словно соломинка.

Тюменец отшатнулся, поскользнулся, упал! Дежнев увидел, как мощный ласт моржа вскинулся у самой головы Тюменца. Морж рванулся к лежавшему охотнику, чтобы проткнуть его клыками. Тут Дежнев глубоко поразил зверя в грудь почти одновременно с ударом Солдата. Тотчас же ласты смертельно раненного зверя ослабли, и он упал на грудь, уперев клыки в землю.

– Спасибо, дядя Семен, – сказал Дежневу поднявшийся на ноги Тюменец.

– За что, сынок? – недоуменно посмотрел на него Дежнев.