Мы уже там? (ЛП)

– Мы боялись, что окажется, что мы столько ехали впустую, как те бедняги, которые проезжают через половину Северной Дакоты, чтобы увидеть Маунт-Рашмор. Ну, ты понял, о чем я? Но у Дейви есть коллекция снежных шаров – правда же, Дэйви? – и он очень хотел купить шар с падающей башней. А еще через два города от нас есть ресторан «ПиЦЦанская башня», и дети очень хотели съездить в Пизу только из-за этого, ха-ха. И вот мы сели в машину и поехали туда, оказалось, там совсем не так долго. Вообще, очень приятная дорога. И сам город, кстати, оказался очень приятным сюрпризом. Так странно видеть своими глазами что-то, на что смотрел всю жизнь. То есть все знают, что башня стоит под углом, но, пока ты не встанешь рядом с ней, ты не сможешь по-настоящему понять, какое это великолепное зрелище. Это просто поразительно, особенно если смотреть сзади. Ну то есть обычно же здания не отклоняются от тебя, так что это удивительное зрелище. Мелкий перепугался, что она упадет, и, честно тебе скажу, я тоже об этом подумала. Думаю, у всех мелькает такая мысль. Эта башня переворачивает нашу веру в прочность зданий. И это великолепное сооружение – об этом никто никогда не расскажет. Ей стоило бы полюбоваться, даже если бы она не падала. А рядом с ней стоит собор – кто вообще мог подумать, что там рядом собор? Так вот, это один из самых поразительных соборов, что мы видели. Сплошная белизна и тени, потрясающе. А, можешь мне поверить, мы в этой поездке немало соборов повидали.

Элайджа слушает ее монолог, а Дэнни кидает взгляд на Джулию – та в ответ закатывает глаза. Они попали в плен еврейской географии, неотвратимо притянулись к таким же чужим в чужой стране.

Детям миссис Фельдштейн разговор надоедает раньше, чем обоим говорящим. Те обмениваются впечатлениями: Фельдштейны как раз едут в Венецию из Рима. Дэнни начинает перебирать пальцами оставшиеся на скатерти крошки хлеба. Джулия хихикает и начинает обстреливать его крошками.

Элайджа с горящими в пылу разговора глазами поворачивается обратно к столу – а его старший брат вовсю дурачится с его новообретенной любимой. Он впервые за долгое время чувствует себя более серьезным братом.

Внимание Джулии тут же переключается обратно на него, и ему тут же становится легче. Дэнни ощущает, как будто из него вынули центр тяжести. Он снова просто гипотенуза.

– Как доехали? – спрашивает Джулия. Хотя вопрос мог предназначаться любому из братьев, оба понимают, что отвечать должен Элайджа.

– Нормально, – говорит Дэнни.

– Да, если для тебя «нормально» – это быть запертым в машине, которую ведет Красный Барон, – уточняет Элайджа.

– Ты спутал все метафоры.

– Это не метафора, а отсылка.

Джулия улыбается:

– Кажется, я уловила общую суть, – и обоим остается только замолчать.

– Ты уж прости нас, мы все-таки братья, – через некоторое время произносит Дэнни.

– Да, я заметила. У меня у самой четыре брата.

Четыре. Ни Дэнни, ни Элайджа не в состоянии вообразить, каково иметь столько братьев. Независимо друг от друга они гадают, легче это или тяжелее, чем когда брат всего один.

Так Джулия перехватывает бразды разговора. Элайджа восхищается тем, что она настолько очаровательна, что все, кто рядом, в свою очередь начинают пытаться очаровать ее. Вдруг слова начинают литься из обоих братьев не отдельными фразами, а целыми абзацами. Они рассказывают о коварстве родителей, о своей повседневной жизни. Дэнни говорит о работе, и даже Элайдже не скучно – по крайней мере, не смертельно. Джулии, кажется, интересно, и Элайджа погружается в ее интерес. Семья из-за соседнего столика уходит, но перед этим миссис Фельдштейн выписывает им на лист бумаги список того, что просто необходимо увидеть в Риме. Итальянская речь потихоньку вытесняет из ресторана английскую. Входят новые и новые гости, и Дэнни, Элайджа и Джулия подаются друг к другу и начинают сплетничать.

– Я желаю знать… – начинает Джулия. Она без счета пила вино, и это слышно по ее голосу. – Все ли итальянцы такие красавчики?

– Не замечал, – фыркает Дэнни.

– Лжец! – выкрикивает Элайджа. – Они совершенно прекрасны, и ты это видел!

– Ладно, видел, – сдается Дэнни.

– Вот! – улыбается Джулия. – У них у всех такие идеальные пропорции, такой тонкий баланс божественных и мальчишеских черт! Я с трудом прохожу по улице, не перецеловав десять незнакомцев. В их окружении я полностью чувствую себя женщиной! Так вот, я хочу знать: что происходит? Вокруг столько сногсшибательных молодых людей… а рядом ходят старики, все ниже как минимум на полметра, пузатые и с лысинами. В них нет ни следа молодости! Вообще ни следа! Как будто они танцуют на балу до тридцати, а потом – пуф! – бьет полночь. И они скукоживаются, а их «фиаты» превращаются в тыквы.

– Какую жуть ты говоришь! – ахает Дэнни как можно более возмущенным тоном.

– Но это же правда?

– Истинная правда.

Повисает пауза, а потом Дэнни спрашивает:

– Что привело тебя сюда?

Он все еще не может отделаться от мысли о том, как она ходит по узким, забитым толпой переулкам и целует незнакомцев.