Муссон

Хэл видел, что аль-Ауф бросил бесполезные попытки заставить своих людей сразиться с «Серафимом». Вместо этого он подбежал к одной из пушек, брошенных артиллеристами. Бородатое лицо не выказывало ни малейших признаков страха. Пират выхватил из трубки рядом с пушкой тлеющий фитиль и посмотрел в сторону «Серафима». А потом глянул прямо на Хэла, и его губы искривились в злобной ухмылке. В это мгновение Хэл ощутил, что ни один из них никогда не забудет другого. А аль-Ауф поднес к запалу пушки тлеющий фитиль. У него не было времени разворачивать ее. Это был просто жест отчаяния, безумный бросок кости в суматохе сражения.

Вместе с длинным хвостом огня и дыма тяжелое железное ядро пролетело сквозь фальшборт «Серафима», достигло фок-мачты, попутно размазав по палубе двух английских матросов, и ударило по основанию мачты. Она дрогнула, покачнулась, а потом начала крениться, обрывая такелаж, и древесина ломалась и трещала, набирая скорость падения.

Хэл увидел, как его корабль прямо у него на глазах из быстрой боевой машины превращается в калеку. Потом из наблюдательного гнезда на верхушке падавшей мачты вылетели две человеческие фигуры, крутясь в воздухе, как пущенные из пращи камешки. На одно мгновение они обрисовались на фоне серых дождевых облаков, а потом рухнули в воду.

– Том! – в ужасе закричал Хэл. – Ох, боже… Дориан!

Сидя в гнезде, Том смотрел на палубу «Минотавра», на орду арабов в тюрбанах и разноцветных балахонах. Он разворачивал свой фальконет на подвижной опоре, направляя его почти прямо вниз.

– Стреляй! – закричал рядом с ним Дориан. – Стреляй, Том!

Том отлично видел те страшные разрушения, что причинили вражескому кораблю пушки «Серафима». Планширы пирата были разбиты вдребезги, везде торчала белая древесина, а бушприт повис в путанице канатов. На другой палубе одна из пушек угодила под прямой удар и слетела с лафета. Под ней лежали два неподвижных араба.

Убитые и раненые валялись на палубе, перепуганная команда скользила и падала на красной от крови палубе, спотыкаясь о трупы, сбиваясь на одну сторону палубы, подальше от грозных орудий «Серафима».

– Стреляй! – Дориан сжатым кулаком колотил по плечу брата. – Почему ты не стреляешь?

Но Том выжидал момента. Он знал, что ему понадобится пять минут, чтобы перезарядить длинноствольный фальконет в неудобном гнезде, а за это время он мог упустить наилучший шанс.

– Всегда жди правильного момента! – так учил его Большой Дэниел. – Не пали куда попало. Подпусти врага ближе и бей наверняка.

Дальнюю сторону палубы «Минотавра» заполняла толпа.

Кто-то из пиратов взобрался на поручни, готовясь прыгнуть в воду и попытаться доплыть до одного из маленьких дау, лишь бы не ждать залпа «Серафима» и волны бешеных дьяволов, которые вскоре могли прыгнуть на палубу. Пираты толкались и дрались, ища укрытия. Том отчетливо видел темные, перекошенные ужасом лица, которые оглядывались на «Серафим», уже нависавший над ними.

Тщательно прицелившись в самую гущу толпы, Том поднес фитиль к запалу. Дым и обрывки горящего пыжа ударили ему в лицо, и он на несколько секунд ослеп. Потом дым рассеялся, и Том увидел, что заряд картечи сделал толпу внизу реже. По меньшей мере дюжина фигур в балахонах упала, конвульсивно колотясь в собственной крови.

– О, отличный выстрел! Отличный выстрел! – визжал Дориан.

– Помоги перезарядить, – сказал Том и повернул фальконет так, что его ствол уставился в небо.

Дориан прочистил щеткой ствол и, отмерив порцию пороха из кожаного мешка, засыпал его внутрь, а Том забил ком пакли.

И именно в это мгновение гнездо под ними вздрогнуло, мачта накренилась – удар железного ядра, пущенного аль-Ауфом, раздробил ее древесину. Том уронил шомпол и схватился за канат в боковой части гнезда. Другой рукой он обхватил Дориана и прижал к себе.

– Том, что случилось? – в испуге закричал Дориан и вцепился в брата.

– Держись крепче, Дорри!

Том старался не показать собственный ужас, когда мачта качнулась, дернулась и наконец наклонилась так, что они увидели прямо под собой бурные волны.

– Мы падаем, Дорри. Держись за меня!

Фок-мачта неторопливо клонилась, и братьев оглушил скрежет ломавшихся бревен, треск и свист лопавшихся канатов…

А мачта увлекала их вниз все быстрее и быстрее, так что у братьев перехватило дыхание.

– Я не могу удержаться! – в отчаянии крикнул Том.

Братья все так же цеплялись друг за друга, когда их выбросило из холщового гнезда, и они полетели вниз сквозь мечущиеся в воздухе канаты и обломки; это было долгое, невыносимо долгое падение, пока они наконец не ударились о поверхность моря и не ушли глубоко в зеленую воду.

Удар о воду оторвал Дориана от Тома. А Том, даже очутившись на глубине, открыл глаза в попытке найти Дориана.

Вырвавшись на поверхность, он глотнул воздуха, но на уме у него было только одно – найти младшего брата. И хотя глаза у него щипало от соленой воды, он оглядывался вокруг.

– Дорри! – Он закашлялся. – Дорри, где ты?