Муссон

Пока два корабля быстро сближались, Хэл изучал «Минотавр» через подзорную трубу. Прошло меньше двух лет с тех пор, как этот корабль попал в руки аль-Ауфа, но Хэл сразу заметил, что его паруса и снасти успели прийти в плачевное состояние. Ни один английский капитан никогда не допустил бы такого на своем корабле.

Вдобавок к этому кораблем явно управляли из рук вон плохо. Возможно, его капитан привык ходить под треугольным латинским парусом и просто не имел опыта работы с такой сложной оснасткой, с многоярусными прямыми парусами. И теперь марсель обвис, и паруса на грот-мачте находились в полном беспорядке: ветер не наполнял их и они беспомощно дрожали.

А по тому, как корабль сносило в подветренную сторону, Хэл без труда определил, что его корпус наверняка прогнил и облеплен водорослями.

Беспорядочная толпа мужчин выстроилась вдоль поручней и повисла на вантах, в безумном веселье размахивая оружием. Хэл прикинул, что там не меньше трех сотен пиратов, и его пробрало холодком опасения, когда он представил, как вся эта дикая орда хлынет на палубу «Серафима».

Но он не сделал ничего, что могло насторожить корсара.

А тем временем замаскированные английские моряки на палубе изображали такую же безумную пантомиму, приветствуя морского разбойника.

«Минотавр» нес двадцать пять орудий по каждому борту, а его надводная часть была почти вдвое шире, чем у «Серафима». Если бы корабль вела опытная рука, «Серафим» не смог бы с ним сравниться. «Что ж, – подумал Хэл, – будем надеяться, что и артиллеристы у них соответствуют мореходному искусству».

Корабли шли навстречу друг другу, пока не стало казаться, что они вот-вот столкнутся. Сопровождавшие «Минотавр» дау крутились возле него, как стая утят.

Они уже сошлись так близко, что Хэл мог рассмотреть носовую фигуру, то самое мифологическое существо – наполовину человек, наполовину бык.

Корабли не останавливались, и Хэл наконец уже смог прочитать имя – «Минотавр», хотя позолота с букв осыпалась и поблекла от соли.

Подняв подзорную трубу, Хэл осмотрел палубу «Минотавра». И почти сразу отметил высокую фигуру в черной одежде, стоявшую в стороне от шумных матросов-арабов. Он ничуть не усомнился, что это и есть аль-Ауф, Плохой Человек.

Как там описывал его кузен бин Талла?

«Выглядел он гордым, у него дерзкие глаза древних героев, он могучий человек, на него смотреть страшно!»

«Что ж, он не слишком преувеличил», – мрачно подумал Хэл.

На голове аль-Ауфа красовался высокий зеленый тюрбан, скрепленный драгоценным камнем над самым лбом: камень бросал яркие отсветы в косых лучах раннего солнца. Широкие плечи говорили о силе, а под складками свободной одежды тело двигалось легко и плавно, словно огромная хищная кошка. Длинные концы напомаженной бороды аль-Ауфа, аккуратно разделенной на две части, спадали за плечи.

Корабли еще больше сблизились, и Хэл уже видел черты лица аль-Ауфа: темные глаза, над которыми нависли густые черные брови, орлиный нос над тонкой линией рта… Лицо твердое и жестокое, как сама безжалостная Аравийская пустыня, породившая его.

Стволы пушек высунулись наружу из открытых орудийных портов «Минотавра». Легкий голубой дымок предупредил Хэла, что фитили уже подожжены, а артиллеристы стоят у пушек. Аль-Ауф оказался хитер и достаточно осторожен, чтобы просто так принять на веру красные фонари «Серафима».

Хэл прищурился, когда расстояние между кораблями сократилось до кабельтова, а аль-Ауф и не думал уступать дорогу. Некоторые люди на носу «Минотавра» перестали прыгать и не слишком уверенно оглядывались по сторонам.

– Готовь орудия!

Хэл медлил до последнего допустимого момента, и теперь его приказ мгновенно передали на палубу внизу.

И тут же корабль сотрясли тяжелые удары. Деревянные молотки выбили клинья из-под лафетов. За этим последовал треск, когда распахнулись крышки орудийных портов, затем пушки подкатили к бойницам, из которых сразу выглянули, нацелившись на противника, черные морды орудий. Хэл представил вспыхнувший на борту «Минотавра» ужас, когда там увидели, что корабль, который они считали беспомощной и безоружной жертвой, вдруг прямо у них на глазах превратился в опасного военного врага.

Аль-Ауф отреагировал мгновенно. Он развернулся к рулевому, но отданный им приказ заглушили ветер и крики его собственной команды. «Минотавр» развернулся носом к ветру. Это был ошибочный маневр, вызванный намерением избежать столкновения с нежданной угрозой бортовых орудий «Серафима».

– Не слишком умно, – с удовлетворением пробормотал Хэл. – Куда лучше было бы встать борт к борту.

«Серафим» шел тем же курсом.

– Мистер Фишер! – позвал Хэл. – Я намерен пройти у него под носом. Стреляйте, как только сблизимся.

Большой Дэниел подбежал к первой по правому борту орудийной команде и быстро проверил расположение тяжелого оружия и прицел. Выстрелы должны были в упор бить по цели. А сдвинув стволы чуть ниже, можно было раздробить весь корпус «Минотавра».

Нелепый поворот «Минотавра» привел к тому, что ветер теперь дул ему навстречу. Он напирал на паруса, корабль теперь просто не мог лечь на другой курс.