Муссон

К тому времени и Том, и Эболи свободно говорили на языке лози, и они каждый день подолгу беседовали с Бонголой, пока оставались в деревне. Бонгола, маленький мужчина, болтливый от природы, с удовольствием рассказал Тому историю своего племени.

Некогда лози обладали плодородными землями на берегах большого пресного озера на севере, но потом явились работорговцы и напали на них, как гепарды нападают на стадо газелей на равнине.

Те, кто сумел спастись, бежали на юг и уже почти два десятилетия скрываются от угрозы. Но каждый день они живут в страхе перед работорговцами, которые, как они знали, постепенно пробираются все дальше и дальше во внутренние земли.

– Мы знаем, что однажды нам снова придется бежать, – сказал Тому Бонгола. – Поэтому мы и испугались так сильно, когда услышали о вашем появлении.

Том вспомнил, как Эболи рассказывал ему свою собственную историю: он попал в рабство еще в детстве. И еще припомнил тех несчастных, которых видел на рынках рабов на Занзибаре, и снова почувствовал глубокое отвращение к такой торговле и гнев из-за того, что не в силах облегчить судьбу африканцев.

Торговый обмен с Бонголой оказался выгодным для обеих сторон. Том приобрел у туземцев много прекрасных бивней. А потом ван Хаутен, вернувшись после очередной вылазки в джунгли, с гордостью показал Тому пять больших игл дикобраза, закупоренных с одной стороны. Когда он извлек затычку из одной иглы и высыпал ее содержимое на чашу своих весов, Том уставился на маленькую горку металлических чешуек и гранул, желтых в солнечном свете.

– Это что, золотая пыль? – спросил он. – Я слыхал, что это фальшивое золото. Ты уверен, что это не оно?

Ван Хаутен оскорбился и тут же показал Тому, как проверить чешуйки кислотой – она имелась в его ящике с химикатами.

– Кислота разъест любой из простых металлов, но только не благородный, – объяснил он.

Они вместе наблюдали, как чешуйки погружаются в кислоту; когда ван Хаутен достал их оттуда, металл остался ярким, неповрежденным.

Ван Хаутен отвел Тома туда, где он намыл золотую пыль, и показал ему притоки с галечным дном и песчаные намывы вдоль реки в одной из долин.

По просьбе Тома Бонгола прислал к ним полсотни женщин из племени: по традиции мужчины не занимались таким трудом, как вспахивание полей или копание ям вдоль ручьев.

Ван Хаутен выдал каждой женщине лоток и показал, как им пользоваться, как набирать песок и гальку, как покачивать лоток, выпуская через его край все ненужное, пока на дне не останется лишь сверкающий металл. Женщины быстро освоили простую науку, а Том пообещал им по горсти бус за каждое большое птичье перо, наполненное благородной пылью, что они принесут ему.

Наносное золотое поле ван Хаутена оказалось таким богатым, что трудолюбивые женщины могли наполнить перо меньше чем за день, и вскоре все племя выразило готовность мыть золото. Когда же к выгодному занятию пожелали присоединиться некоторые мужчины, женщины негодующе прогнали их.

Однако уже грозили дожди – настало время снова спускаться по реке.

Баркасы низко сидели на воде под грузом слоновой кости, а еще у Тома имелось почти сто унций золотого песка, запертого в корабельном железном сейфе.

Когда Эболи сообщил Фалло и Зете, что оставляет их с семьями до своего возвращения в следующем сезоне, они разразились рыданиями и фонтанами слез.

Сара выбранила Эболи за такое обращение с женщинами:

– Как можно быть таким жестоким, Эболи? Ты заставил их полюбить себя, а теперь разбиваешь их маленькие сердца!

– Да они же умрут от ужаса и морской болезни, если взять их на мыс Доброй Надежды. А если и выживут, будут томиться по своим мамочкам. И превратят мою жизнь в сплошное несчастье! Нет, они должны остаться здесь и ждать меня, как положено хорошим женам.

Отчаяние двух девушек волшебным образом утихло, когда они получили прощальные дары – бусы, ткани и ручные зеркала, которые Эболи преподнес им; этого оказалось достаточно, чтобы они стали богатейшими женами во всей деревне. И теперь они обе, хихикая и улыбаясь, махали вслед высокой фигуре у руля первого баркаса.

Когда же англичане вернулись в земли лози в начале следующего сухого сезона, оказалось, что и Фалло, и Зете глубоко беременны; их блестящие черные животы выпирали над набедренными повязками, груди надулись, как спелые дыни. Они родили с промежутком в несколько дней.

Сара помогала им в качестве повитухи, приняв двух мальчиков.

– Боже мой! – воскликнул Том, увидев младенцев. – Можно не сомневаться, что они твои, Эболи. Этим маленьким дьяволятам не хватает только татуировок, чтобы стать такими же уродливыми, как их отец!

Эболи стал новым человеком. Вся его царственность исчезала, когда он держал на каждом колене по пускавшему слюни сыну. Его покрытое шрамами лицо, наводившее ужас на сотни врагов, становилось почти прекрасным.

– Вот этот – Зама, – говорил он Тому и Саре. – Он станет могучим воином. А этот – Тула, потому что он будет поэтом и мудрецом.

В ту ночь, когда тьма окутала их домик, Сара прижалась щекой к щеке Тома и прошептала ему на ухо: