Муссон

– Голландцы не страдают такими предрассудками, – заметил Том. – И они постоянно ищут рабов для работы на своих плантациях корицы на Цейлоне.

– Вы правы. – Андерсон даже хохотнул от восторга. – Конечно, это круговой вояж, пять тысяч миль до Цейлона и обратно, но ветра сейчас попутные, а если учитывать тридцать фунтов за голову, такое путешествие вполне окупится.

Он произвел в уме быстрый подсчет:

– Святые небеса, да это же шестнадцать тысяч фунтов!

Андерсон снова замолчал, прикидывая свою долю, потом усмехнулся:

– У аль-Ауфа в кладовых форта найдется достаточное количество кандалов, чтобы как следует вместить его же собственных людей. Весьма неплохое правосудие!

– Если верить доктору Рейнольдсу, мой отец не поправится в достаточной мере еще два месяца, и это в лучшем случае. Я предполагаю, что вы могли бы погрузить на борт «Йоркширца» пленников и доставить их в Коломбо. Когда вы продадите их там губернатору голландской компании, вы вернетесь к нам. А я отправлю захваченное дау на юг, чтобы привести от Глориетты «Агнец». И тогда мы конвоем вернемся в Англию. При попутном ветре и с Божьей милостью мы бросим якоря в Плимуте еще до Рождества.

В следующие дни они грузили арабов в трюмы «Йоркширца». Понадобились кузнецы со всех кораблей, чтобы надеть железные кандалы на ноги длинного ряда мужчин. Их сковали вместе по десять человек прямо в крепости и только потом вывели на берег.

Том навестил вместе с Рейнольдсом госпиталь под навесами, который соорудили на берегу. Он разговаривал с лежавшими там моряками, надеясь немного взбодрить и воодушевить их. Двое уже умерли, потому что их раны воспалились и перешли в смертельную гангрену, но четверо поправились достаточно для того, чтобы вернуться к своим обязанностям, и Рейнольдс весьма оптимистично высказывался в отношении остальных.

Покинув госпиталь, Том немного постоял, наблюдая за тем, как партии пленных, шаркая закованными ногами, идут к ожидавшим их баркасам. Он испытывал определенную неловкость при мысли, что отправляет всех этих людей в рабство. Голландцы отнюдь не славились мягким обращением с рабами: Том помнил рассказы отца, Большого Дэниела и Эболи об их собственном опыте в форте на мысе Доброй Надежды под надзором голландских тюремщиков.

Но он утешал себя тем, что не в одиночку принял такое решение: отец согласился с ним и подписал ордер на перевозку властью, дарованной ему королевским патентом. А капитан Андерсон пребывал просто в восторге от перспективы получения жирного куска от их продажи. Ведь они являлись запятнанными кровью пиратами, в конце-то концов. А когда Том думал о малыше Дориане, обреченном на такую же судьбу, вся жалость, которую он время от времени чувствовал к пленникам, моментально испарялась.

Но все же он поспорил со старшими и убедил и отца, и Андерсона не отправлять вместе с мужчинами женщин и детей. Этих несчастных оказалось пятьдесят семь, и некоторые младенцы появились на свет всего несколько месяцев назад. Многие женщины находились на последних сроках беременности.

Однако пять из них сами решили следовать за мужьями в плен, лишь бы не страдать от разлуки. Остальных решили оставить на Флор-де-ла-Мар, пока для них не организуют подходящий транспорт до Занзибара.

Том уже почти отвернулся от этой картины, когда его взгляд упал на знакомое лицо и серебряную бороду Бен Абрама, тоже оказавшегося в числе пленных.

– Приведите ко мне вон того человека! – крикнул он стражам. Врача выдернули из ряда и подтащили к Тому.

– Чтоб вам! – укорил их Том. – Он же старик! Поаккуратнее с ним обращайтесь!

Потом он заговорил с Бен Абрамом.

– Как человек вроде тебя оказался с аль-Ауфом?

Бен Абрам пожал плечами:

– Везде есть больные, даже среди тех, кто вне закона. Я никогда не спрашивал, хорош человек или плох, если он обращался ко мне за помощью.

– Значит, ты лечил пленников аль-Ауфа так же, как истинных мусульман? – спросил Том.

– Конечно. Такова воля Аллаха, Сострадательного.

– И ты заботился о моем брате? Давал ему утешение?

– Он чудесный мальчик, твой брат, – ответил Бен Абрам. – Я делал для него все, что мог. Но видит Аллах, сделать удалось не так много, как мне хотелось бы.

Том немного помолчал, прежде чем осмелился отменить приказ отца, но потом принял решение.

– Ты заслужил за это свободу. Я отправлю тебя обратно на Занзибар с женщинами и детьми. – Он повернулся к стражам. – Снимите с этого человека цепи, а потом опять приведите его ко мне. Он не поедет на Цейлон с остальными негодяями.

Когда Бен Абрам вернулся, освобожденный от цепей, Том послал его работать вместе с помощниками хирурга в их импровизированном госпитале.

Битком набитый человеческим грузом, «Йоркширец» вышел в море со следующим рассветом, и Том провожал его взглядом с берега, пока тот не исчез за восточным горизонтом. Том знал, что Андерсон весьма оптимистично рассчитывал проделать долгий путь через Индийский океан до Цейлона и обратно к Флор-де-ла-Мар за два месяца.