Муссон

Три ранее захваченных судна принесли богатые трофеи, которые теперь показались сущей мелочью по сравнению с тем, что открылось взглядам, когда были подняты крышки четырех сундуков.

В них лежали монеты, упакованные в маленькие парусиновые мешочки. Хэл разрезал кинжалом один из них, и ручеек сверкающего золота пролился на его письменный стол. Хэл сразу увидел, что большинство монет – мохары и на каждой отчеканены три горные вершины и слон империи Моголов. Кроме того, здесь находились и другие: золотые динары исламского султана, испещренные религиозными письменами, а также несколько древних тетрадрахм персидских сатрапов – благодаря своей редкости они стоили гораздо больше, чем золото, из которого их отлили.

– Похоже, понадобятся десять человек и неделя, чтобы пересчитать все это, – сказал Хэл. – Так что мы их просто взвесим. Пусть мистер Уэлш принесет корабельные весы и возьмет двух человек себе в помощь.

Уэлш трудился весь остаток дня и половину ночи, прежде чем представил Хэлу окончательный результат.

– Очень трудно понять точный вес на движущемся корабле, – с важным видом сообщил Хэлу Уэлш. – Коромысло весов никогда не замирает.

– Я и не ждал от вас точности до унции, – успокоил его Хэл. – Скажите, что у вас получилось, и я удовольствуюсь этим. Окончательно разберемся, когда придем в Англию.

– Общий вес – шестьсот пять фунтов, если точно, то есть неточно.

Уэлш усмехнулся собственной шутке, а Хэл изумленно уставился на него. Он не ожидал такой цифры. Это приближалось к лакху рупий. Огромное состояние, в любых монетах. К этому следовало добавить еще золотые и серебряные монеты с трех других дау…

Общая стоимость трофеев намного превосходила стоимость двух больших кораблей, захваченных им.

– Лакх рупий, – задумчиво произнес вслух Хэл.

Его взгляд вернулся к четырем сундукам со сломанными печатями и замками, стоявшим вдоль переборки. Что-то связанное с такой суммой вертелось на краю его памяти…

– Лакх рупий! Ну да, это же цена, которую, как говорил Вазари, аль-Ауф запросил за мальчика с красными волосами, ребенка из пророчества! Цена Дориана!

Чем дольше думал об этом Хэл, тем более осуществимой казалась идея.

На это золото можно было выкупить Дориана. Удовольствие от этой мысли намного перевешивало само золото. Если аль-Малик послал золото аль-Ауфу, чтобы купить Дориана, то это значило: его сын по-прежнему находится на этом острове, в осаде.

– Спасибо, мистер Уэлш. Вы хорошо поработали.

– Знаете, мне никогда не приходило в голову, что вид такого количества золота может показаться неприятным, – пожаловался Уэлш, имея в виду тяжкий труд по взвешиванию.

Хэл вернулся на палубу, чтобы продолжить свою бесконечную вахту.

– Пожалуйста, Боже, пусть Андерсон придет поскорее! – шептал он, глядя на сверкающую синюю воду и изумрудный остров, окруженный полосами белого кораллового песка. – Или хотя бы дай мне силы сдерживаться!

Протянулась еще одна неделя. А потом одним ослепительным утром, когда море, маслянистое и спокойное, лежало под жалящими лучами солнца, дыша глубоко и ритмично, словно занималось любовью с самим собой, раздался громкий крик Тома, сидевшего в наблюдательном гнезде на мачте.

– Парус!

Хэл, сгорая от нетерпения и не желая ждать доклада наблюдателей, взлетел наверх и втиснулся в гнездо рядом с Томом.

– Там!

Том показал на юг. Много минут Хэлу казалось, что сын, должно быть, ошибся и горизонт чист, но потом он заметил эфемерную точку, тут же исчезнувшую. Он направил в ту сторону подзорную трубу – и точка внезапно появилась снова, крошечная, снежно-белая.

– Ты прав, – обрадовался Хэл. – Корабль с прямыми парусами.

– Два! – поправил его Том. – Два корабля. Должно быть, «Йоркширец» и «Минотавр».

– Надо достойно встретить и поприветствовать их.

Два приближавшихся корабля вскоре действительно стали различимы, и это оказались «Йоркширец» и «Минотавр». Большой Дэниел сотворил настоящее чудо, приведя корабль в порядок за такое короткое время. «Минотавр» смотрелся блистательно в новой краске, и, даже когда он подошел ближе, невозможно было найти какие-то следы обстрела на его корпусе или такелаже. А вот старый «Йоркширец» выглядел слегка потрепанным, на нем отпечатались превратности долгого похода.

Хэл обменялся сигналами приветствия с обоими кораблями, а когда они уже подошли друг к другу, с «Йоркширца» спустили баркас. Красное лицо Эдварда Андерсона сияло на корме, как сигнальный фонарь, когда баркас подходил к «Серафиму». Он поднялся по трапу с удивительной для такого крупного человека легкостью. И сжал протянутую руку Хэла.

– Я уже слышал от мистера Фишера, что вам тут пришлось потрудиться в мое отсутствие, сэр Генри, и что вы захватили немалую добычу.

И в его голосе, и на его лице отражалась досада: лишь те капитаны, которые находились поблизости от добычи, когда ее захватывали, имели право на долю.

– У меня есть неотложное дело для вашего корабля, сэр, и перспектива еще больших сокровищ, – заверил его Хэл.

Он подумал, что было бы слишком жестоко прямо сейчас упоминать о трофеях с арабских дау.

– Пойдемте в мою каюту.