Муссон

При этих словах лица мужчин посветлели. А Хэл был рад заполучить их. Имея два захваченных корабля, кроме своего собственного, он нуждался в каждой паре рук.

– Готовы ли вы подписать со мной контракт на все оставшееся время за гинею в месяц и долю в добыче? – спросил он.

Улыбки стали шире.

– Есть ли среди вас офицеры?

– Нет, минхеер, – ответил за всех кто-то один. – Нашего капитана ван Орде и всех его офицеров убили эти мерзкие иноверцы. А я был старшиной шлюпки.

– Ты получишь то же звание, – пообещал ему Хэл. – Все эти люди – под твоей командой.

Если голландцы будут держаться вместе, рассудил Хэл, то языковой проблемы не возникнет.

К тому же Большой Дэниел неплохо научился голландскому языку, пока они находились в плену на мысе Доброй Надежды.

– Теперь все они – твои овечки, мистер Фишер, – решил Хэл. – Пусть поставят свои значки на расписании корабля, а потом выдай им новую одежду из кладовой. А сейчас посмотрим, что мы здесь имеем.

Он направился к капитанской каюте на корме.

Каюту разграбили корсары. Ящики письменного стола капитана и сундуки были взломаны и выпотрошены. Все, что имело хоть какую-то ценность, украли. А корабельные журналы и документы, порванные, истоптанные грязными сапогами, валялись рассыпанными на полу, но многое еще вполне можно было прочитать. Хэл нашел в этой свалке лоцию и грузовую декларацию.

Первый же взгляд на декларацию заставил Хэла присвистнуть от изумления и восторга.

– Боже мой, если все это до сих пор в трюмах, то этот «Агнец» – воистину драгоценность!

Он уже хотел показать лист пергамента Большому Дэниелу, но вспомнил, что тот не умеет читать, и из деликатности просто заговорил:

– Китайский чай, мистер Фишер! Корабль набит им так, что можно засыпать чаем все кофейни в Лондоне!

Засмеявшись, он произнес лозунг, который видел как-то над дверью большой кофейни на Флит-стрит в Лондоне:

– «У нас лучший и рекомендованный врачами китайский напиток – ЧАЙ!»

– Он что, стоит каких-то денег, капитан? – мрачно поинтересовался Большой Дэниел.

– Стоит ли он чего-то? – Хэл расхохотался. – Пожалуй, больше собственного веса в серебряных слитках, Дэнни!

Он просмотрел декларацию до конца, где обнаружил цифры.

– Если точно, за него заплатили сто двадцать три тысячи шестьсот девяносто два гульдена в Джакарте, а в Лондоне он будет стоить в два раза дороже. Скажем, примерно тридцать тысяч гиней, по грубому подсчету. Больше, чем весь «Агнец»!

В полдень того же дня Хэл вызвал всех офицеров на борт «Серафима», чтобы раздать приказы.

– Нам придется напрячь все силы, чтобы справиться с тремя кораблями, – начал он, когда все собрались в его каюте. – Я отправлю «Минотавр» и «Агнец» с основной командой к островам Глориетты, чтобы они там встретились с капитаном «Йоркширца» Андерсоном. Мистер Фишер поведет «Агнец».

Он посмотрел на Большого Дэниела и подумал: «Боже, как мне будет его не хватать!»

– Мистер Уилсон примет командование над «Минотавром».

Эл Уилсон склонил темную, как у цыгана, голову, принимая назначение.

– Гранд-Глориетта – в двухстах тридцати морских милях отсюда. Не слишком далеко. Там у южного берега есть хорошее место для стоянки и ручей со свежей водой. Я вам дам четырех плотников, чтобы привести «Минотавр» в порядок и подготовить к сражению. Это будет вашей главной заботой.

– Есть, капитан, – кивнул Большой Дэниел.

– По моим расчетам, «Йоркширец» должен прийти к месту встречи в течение следующих трех недель. Как только он явится, мы оставим у Гранд-Глориетты «Агнец» с основной командой, и, если «Минотавр» к тому времени будет починен, ты приведешь его и капитана Андерсона сюда, и мы вместе нападем на Флор-де-ла-Мар.

– Все понял, капитан, – ответил Большой Дэниел. – Когда прикажешь выходить, сэр?

– Как только сможешь, мистер Фишер. Капитан Андерсон, возможно, уже ждет там. А поскольку на Флор-де-ла-Мар находится в плену Дориан, для нас важен каждый день. Сам я останусь здесь, чтобы аль-Ауф не сбежал.

Позже, стоя на шканцах «Серафима», когда закат уже окрасил в кардинальские цвета западный небосклон, Хэл провожал взглядом «Минотавр» и «Агнец» – они уходили на юг.

Когда силуэты обоих кораблей растаяли вдали и начали сгущаться сумерки, Хэл приказал вести «Серафим» обратно и встать у острова Флор-де-ла-Мар.

На следующий день при первых солнечных лучах Хэл дерзко завел свой корабль прямо в бухту и поставил так, чтобы его не достали крепостные пушки. Он преследовал цель предупредить аль-Ауфа, что тот находится в осаде, а кроме того, Хэл желал как следует осмотреть весь остров.

Сквозь линзы подзорной трубы он отчетливо видел, что арабов из лагеря под стеной охватил ужас. Покинув свои хижины и шалаши под пальмами, они ринулись в укрытие форта.

Огромные ворота тикового дерева захлопнулись до того, как сквозь них пробежали последние корсары, и оставшиеся снаружи принялись кричать и колотить в них кулаками и мушкетами.

Хэл с удовольствием видел, что пираты совершенно не дисциплинированны; недостаток тренировок и контроля также отчетливо сказывался в беспорядочной стрельбе их пушек.