Муссон

Оно разнесло его тело и голову так, что половина мозгов выплеснулась прямо Хэлу в лицо, как кружка заварного крема. Хэла чуть не вырвало, он в ужасе отшатнулся и из-за этого отвлекся так, что едва не пропустил второй опасный поворот. Но в последнее мгновение взял себя в руки, отер с лица желтоватую массу и закричал, ощущая на губах тошнотворный вкус:

– Поворот!

И с силой повернул штурвал.

«Минотавр» развернулся, огибая край кораллов, и его нос поднялся на первой волне открытого моря.

Когда рифы остались позади, Хэл в тревоге оглянулся, чтобы посмотреть, минует ли Большой Дэниел последний поворот. Но Большой Дэниел проделал маневр аккуратнее Хэла. И голландец развернул толстый корпус, слегка накренился при смене угла ветра, а потом, с уверенностью и достоинством величественной вдовы, следующей за шаловливой дочерью, вышел на глубокие открытые воды вслед за «Минотавром».

– Что ж, дело сделано, – тихо пробормотал Хэл, а затем возвысил голос в торжествующем крике: – Мы это сделали, парни! Радуйтесь!

Матросы заорали и завыли, как стая безумных псов, и с корабля Большого Дэниела люди отозвались такими же воплями. В баркасах матросы вспрыгнули на скамьи и отплясывали там, пока чуть не перевернули лодки.

Орудия крепости продолжали разочарованно палить, и их грохот служил затихающим аккомпанементом, а огни горящего флота начали понемногу исчезать, когда все шли к ожидавшему «Серафиму».

На рассвете следующего дня эскадра кораблей Хэла покачивалась на волнах в десяти милях к юго-западу от острова Флор-де-ла-Мар. Хэл вышел на палубу, сменив рубашку, и проглотил ранний завтрак, когда солнце едва выпустило первый луч над горизонтом.

Со шканцев «Серафима» Хэл смотрел на «Минотавр»: яркое раннее утро отчетливо высвечивало все повреждения корабля.

За «Минотавром» совершенно не следили, его паруса истрепались и выгорели, корпус покрылся пятнами и щербинами. И он очень высоко стоял на воде.

Быстрый осмотр накануне ночью показал, что из трюмов вынуты все грузы, но оружейный погреб почти целиком забит снаряжением, и бочки с порохом выглядели неплохо. Эти запасы могли сослужить Хэлу хорошую службу в то время, когда придет пора последнего нападения на аль-Ауфа.

И все же, несмотря на жалкий внешний вид, «Минотавру» требовался не очень серьезный ремонт, чтобы вновь превратиться в первоклассный корабль.

У Хэла не имелось причин менять свою оценку этого корабля. Судно стоило не меньше десяти тысяч фунтов, из которых личная доля Хэла составляла около трех тысяч. Он удовлетворенно улыбнулся и направил подзорную трубу в сторону другой добычи, захваченной ими накануне ночью.

Сомнений не оставалось: этот корабль принадлежал голландцам, как и предполагал Хэл. Сквозь линзы трубы он прочитал название корабля, написанное золотыми буквами: «Дие Лам», «Агнец». Он подумал, что такое название отлично описывает это судно: оно выглядело пухлым и послушным, но имело солидные, надежные обводы, приятные глазу моряка. Этот корабль, совсем новый, не настолько долго пробыл в руках корсаров, чтобы сильно пострадать. Люки трюмов еще были закрыты, но по тому, как корабль сидел на воде, становилось ясно: груз еще не вытащили на берег бандиты аль-Ауфа.

– Вели-ка спустить баркас, мистер Тайлер. – Хэл со щелчком сложил подзорную трубу. – Навещу мистера Фишера на «Агнце», посмотрим, что мы завоевали.

Большой Дэниел встретил его у трапа голландца широкой беззубой ухмылкой.

– Мои поздравления, капитан! Прекрасное судно!

– Ты сам это сделал, мистер Фишер. Я не мог и ожидать большего от тебя и твоих разбойников.

Хэл улыбнулся ухмыляющимся морякам, которые теснились позади Большого Дэниела.

– У всех вас неплохо раздуются кошельки, когда мы ступим на берег в Плимуте!

Матросы ответили восторженными криками.

– Сколько твоих храбрецов погибло? – понизив голос, спросил Хэл.

Но Дэниел ответил громко:

– Ни единого, слава богу! Хотя наш юный Питер потерял палец, отстрелили его. Покажи капитану, парень!

Молодой матрос поднял руку с обрубком указательного пальца, обмотанным полоской полотна.

– Я добавлю к твоей доле лишнюю золотую гинею, – пообещал ему Хэл. – Чтобы не так сильно болело.

– Да за такие деньги можете оторвать мне и остальные четыре пальца, капитан!

Матрос широко улыбнулся, а его товарищи захохотали и отправились снова на свои места.

Большой Дэниел повел Хэла вперед:

– Вот, смотри. Мы их нашли в цепях на баке.

Он показал на группу каких-то людей в лохмотьях, сгрудившихся у грот-мачты.

– Это те, кто остался в живых из команды голландца. Двадцать три симпатичные сырные головы, их всех аль-Ауф собирался продать на рынке рабов.

Хэл быстро окинул взглядом моряков. Они были худыми, но не истощенными, и, хотя на их лодыжках и запястьях отчетливо виднелись следы кандалов, а спины и бока исполосованы хлыстами, они казались вполне здоровыми. Как и сам «Агнец», они провели в плену не так много времени, чтобы серьезно пострадать.

– Сегодня у вас счастливый день, приятели, – заговорил с ними Хэл по-голландски. – Вы снова свободные люди.