Можно тебя навсегда

     Боже, не станешь же спорить с женой, которой вот-вот рожать! Богдан развернулся и отправился в Абакан, не до конца понимая, что и у кого он будет спрашивать. Если девочка действительно здорова, альбинизм не в счёт, на малышку образовалась бы очередь из желающих. Здоровые младенцы и сведения о них чаще всего даже до общей базы данных не доходят – малышей разбирают на подходе. Но поехал. Вдруг? К тому же, какая бы блажь не пришла в голову Крош, волновать её Богдан не собирался.

     Правдами и неправдами удалось навести справки о малышке. Как и ожидалось, чуда не произошло. От девочки по имени Ызыгас отказались не по банальной причине альбинизма, виной всему излечимая патология сердца. Вернее,трудноизлечимая. Если удастся сделать операцию до года, и она пройдёт наилучшим образом, без осложнений, которых море разливанное в подобных случаях, потребуется несколько лет реабилитации, неустанной заботы, средств. Банально, но жизнь ребёнка решают деньги, помимо удачи и доброй воли взрослых протянуть руку помощи.

     Одним словом, «национальный» ребёнок, альбинос, с патологией сердца имел столько же шансов попасть в любящую семью, сколько популяция уссурийских тигров на увеличение в сто раз за год.

     Всё это Богдан рассказал Крош, веря, что она отступится. Настоящее безумие – рожая своего единокровного ребёнка грезить приёмным, заведомо отбирающим время, силы и средства у родного.

     – Ызыгас переводится как «трясогузка». Синичка, значит, – всё, что ответила Женя.

     Синичка вошла в их жизнь. Совсем неуверенно, робко, будто понимала сомнения Богдана. Он не мог хоронить ещё одного ребёнка, попросту не мог. Он смирился, принял свою потерю, начал дышать полной грудью. Любить всем сердцем. Позволить Крош пройти через ад, который пережил однажды, он не мог. Отказаться от безумной идеи забрать Синичку – тоже.

     Родила Женя без осложнений. Тимур Богданович Усманов появился на свет крепышом в четыре килограмма двести тридцать граммов, на твёрдую восьмёрку по шкале Апгар.

     Почему Тимур? А вот так Женька решила. Ей сам Тимур сообщил, как когда-то Артём сказал, что он Артём.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

   Щекастый, кареглазый, с носом кнопкой, один в один как у Тёмыча, и торчащим, тёмным хохолком волос на макушке.

      Месяц после рождения Тимура ушёл на бюрократические трудности усыновления, ещё несколько – на решение вопросов госпитализации Синички в Москве, которой удалось добиться, как говорится, с помощь лома, какой-то матери, квоты… и денег… Всё это время дочка находилась под наблюдением врачей, Богдан Синичку навещал каждый день, через день брал с собой Женю.

     Впятером семья Усмановых отправилась в столицу. Ызыгас – теперь Светлана Богдановна Усманова, – так и оставшаяся Синичкой, преисполненный важности от новой роли старшего брата Артём Богданович, на удивление флегматичный Тимур Богданович и их родители.

      Приехав же, попали в филиал ада на земле.

Глава 66

     Женя отправилась с Синичкой в кардиоцентр, Богдан остался с сыновьями. Вопрос «где жить» не поднимался. Само собой, в квартире Богдана – удобная планировка, транспортная развязка, расположение. Если и прорастали семена сомнений, тут же гибли под спудом заботы о младших Усмановых.

     Богдан едва не рехнулся, оставшись один на один с младенцем и требующим внимания старшим сынишкой. Правда, мать ринулась на помощь, едва узнав о происходящем. Няньки из неё не вышло. Тёмыч незнакомую тётю слушаться отказывался, к тому же, отсутствие мамы и проснувшаяся ревность к брату давали о себе знать. Тимур надрывался, требуя маму прямо сейчас, здесь, немедленно. А вот хозяйственные нужды Валентина Эдуардовна взяла на себя со всей ответственностью.

     – Пока ты няньку детям найдёшь, помощницу по хозяйству – сто лет пройдёт. Кому доверишь? Вдруг преступница или, того хуже, больная, Свете только инфекции не хватало после выписки!

     – Откуда такая забота? – с сомнением спросил Богдан, привыкший к тому, что родные вычеркнуты из их жизни с Крош. Нету их. Сироты они. Что он, что она. Не соответствуют высоким ожиданиям близких, им на огорчение, себе на радость.

     – Не выдумывай! – рыкнула мать. – Жена твоя тебе не подходит, ты сам это знаешь, а не знаешь – поймёшь. Дети ни в чём не виноваты! Что Артём, что Тимур, что Синичка эта ваша! Сами можете что угодно делать, а в дом тащить заразу – не смейте! – это о гипотетическом наёмном персонале. – Вот помру, тогда делайте что хотите, а пока ты мне сын – слушайся.

     А что делать? Готовить Богдан не успевал, с Тёмычем в больницу не пускали, ездить приходилось дважды в день – Женя старательно сцеживала порцию молока для сынишки. К тому же требовалось покормить саму Крош, вселить уверенность в благополучный исход, переговорить с врачами, в очередной раз что-то купить, привезти, отвезти.

     Вика тоже включилась в проблемы брата, в усмановской манере. Богдан не выбирал – не до принципов. Детей сестре он мог доверить, а это – главное.