Морской ястреб

– Так это цена моего освобождения? – спросила она, поняв то, что до сих пор ей было неясно.

– Я надеюсь, что нет. Я придумал кое-что.

– Это спасет и вашу жизнь?

– Зачем думать о такой ничтожной вещи? Моя жизнь все равно погибла. Если я вернусь в Алжир, меня там, несомненно, повесят. Азад позаботится об этом, и все мои морские ястребы не смогут меня спасти.

Она снова опустилась на диван и в отчаянии ломала руки.

– Понимаю, – сказала она, – это я уготовила для вас такую судьбу. Когда вы послали Лайонеля, вы пожертвовали своей жизнью, чтобы вернуть меня на родину. Но я не хочу принимать этой жертвы. Я не хочу, сэр Оливер.

– Нет, я сам виноват, – ответил он. Потом изменившимся голосом сказал: – Может быть, я прошу слишком много, но не можете ли вы простить меня за все, что я заставил вас выстрадать?

– Мне кажется, что это я должна просить у вас прощения.

– Вы у меня?

– За мое неверие, которое было источником всего. За мою готовность, пять лет тому назад поверить про вас плохому. За то, что я сожгла непрочитанным ваше письмо и приложенное к нему свидетельство вашей невиновности.

Он ласково улыбнулся.

– Вы как-то сказали, что вами руководил ваш инстинкт: если даже я не совершил того, в чем меня обвиняли, то ваш инстинкт знал, что я гадок, и ваш инстинкт был прав, потому что это так и есть.

Она протянула к нему руки.

– Если…если я скажу, что сознаю всю свою несправедливость…

– Нет, ни один порядочный человек не мог бы сделать с вами того, что сделал я, каковы бы ни были причины. Я теперь это понимаю – как ясно понимают все люди в свой последний час!

– Почему вы все время настаиваете на вашей смерти?

– Я не настаиваю. Это смерть настаивает. Но я жду ее без страха и сожаления. Я счастлив тем, что вы меня простили.

Она внезапно встала, подошла к нему и взяла обеими руками его руку.

– Нам обоим необходимо простить друг друга, сэр Оливер, – сказала она, – и так как прощение все стирает, то пусть все все, что разделило нас последние пять лет будет стерто.

Он, задерживая дыхание, смотрел в ее бледное напряженное лицо.

– Разве немыслимо для нас вернуться к тому, что было пять лет тому назад? Разве немыслимо вернуться к тому, что было тогда в замке Годольфин?

Свет, который только что зажегся в его лице, погас, и оно снова стало серым и измученным. Глаза его затуманились горем и отчаянием.

– Кто согрешил, должен ответить за свои грехи. Возврата нет. Ворота прошлого для нас закрыты.

– Тогда оставим их закрытыми, повернемся спиной к прошлому и начнем сначала, стараясь наверстать то, что мы потеряли за эти пять лет благодаря своему безумию.

– Дорогая моя, – прошептал он и глубоко вздохнул. – Как мы могли бы быть счастливы! – Он остановился, отвернулся и резко сказал: – Я становлюсь плаксивым; ваша нежная жалость так размягчила меня, что я почти готов был заговорить о любви. А что я имею с ней общего? Любовь принадлежит жизни. Любовь, это жизнь, в то время, как я…

– О нет, нет. – Она припала к нему, руки ее дрожали, взгляд блуждал.

– Слишком поздно! – ответил он. – Нельзя соорудить мост над тем рвом, который я сам вырыл. Я должен мужественно утонуть в нем.

– Тогда и я утону с вами, и мы во всяком случае соединимся.

– Неужели вы захотите отравить мне мной последний час? Нет, Розамунда, вы лучше отблагодарите меня, если останетесь живы. Вы вернетесь в Англию и обнародуете там ту правду, которую вы узнали. Очистите мою честь от позора, сообщив истину, которая сделала меня ренегатом и корсаром. Но что это?!

Снаружи раздался крик.

– Вставайте! К оружию! К оружию!

– Час настал, – сказал он и, отскочив от нее, распахнул занавеску.

Глава XXII Сдача

В проходе между рядами спящих рабов послышались быстрые шаги. Али, который с восходом солнца заменил Ларока на вершине холма, появился внезапно на палубе, крича:

– Капитан! Капитан! Господин мой! Скорее, или нас захватят.

На всем судне послышался шум и гул встававших людей. Тент раздвинулся и появились Азад с Марзаком.

Со штирборта прибежали Бискайн и Отмани, а с шкафута – Виджителло, Джеспер и толпа взволнованных корсаров.

– Что случилось? – спросил паша.

Али, задыхаясь, сообщил:

– Галеон снялся с якоря. Он выходит из залива.

Азад дергал свою бороду и хмурился.

– Что это может значить? Неужели они могли узнать о нашем присутствии?

– Несомненно. Почему бы они снялись с якоря среди глубокой ночи?

– Что ты скажешь на это, Сакр-эл-Бар? – спросил Азад Оливера, стоявшего в дверях каюты.

Сакр-эл-Бар, пожимая плечами, приблизился.

– Что я могу сказать? Нам остается только ждать. Если наше присутствие здесь известно, то мы попали в хорошую ловушку и сегодня ночью всем нам конец. – Голос его был холоден, как лед. – Что суждено, то и будет, – добавил он громовым голосом.

– Несомненно, несомненно, – согласился Азад, хватаясь за это утешение фаталистов, – если мы созрели для руки садовника, то он сорвет нас.

Менее фаталистично, но более практично было мнение Бискайна. – Предположим, что нас открыли, и выйдем в открытое море, пока еще не поздно.