Морской ястреб

Он тайно написал длинное письмо, в котором изложил все, что с ним произошло. Его хроникер рассказывает, что это письмо могло заставить заплакать камень. Кроме страстных уверений в своей невиновности и обвинений брата, там была ссылка на доказательства, которые должны были рассеять все сомнения. Там говорилось о документе, составленном мастером Бэном и подписанном священником, каковой документ будет ей доставлен вместе с письмом. Пусть она попросит мастера Бэна это подтвердить. Потом он просил ее довести это до сведения королевы и таким образом дать ему возможность вернуться в Англию и получить прощение за свое ренегатство, вызванное невыразимыми мучениями. Он богато одарил корнваллисца и дал ему письмо, которое тот должен был собственноручно передать, и указал ему, где найти нужный документ. Драгоценный документ лежал в библиотеке Пенарроу в книге о соколиной охоте, где, вероятно, лежит и до сих пор, так как его брат не подозревает о его существовании и не особенно интересуется книгами. Питт должен был отыскать в Пенарроу Никласа и добыть этот документ.

Потом Сакр-эл-Бар проводил Питта до Генуи и там посадил его на английское судно. Три месяца спустя он получил ответ – письмо Питта пришло через Геную, которая была в мире с Алжиром и служила средством сообщения с христианами. В этом письме Питт сообщал ему, что он сделал все, что желал сэр Оливер, нашел с помощью Никласа документ и собственноручно вручил его и письмо миссис Розамунде Годольфин, которая теперь жила с сэром Джоном Киллигрю в Арвенаке, но после того, как она узнала, кто его послал, она в его присутствии бросила их, не читая, в огонь и отпустила его, не выслушав его рассказа.

Сакр-эл-Бар провел ночь под открытым небом в своем благоухающем саду, и рабы его в ужасе сообщили, что слышали его рыдания. Если действительно сердце его обливалось слезами, то это было в последний раз в его жизни. После этого он стал еще неумолимее, еще более жестоким и насмешливым, чем когда бы то ни было, и больше не интересовался освобождением рабов-англичан. Сердце его превратилось в камень.

Прошло пять лет с той весенней ночи, когда он был схвачен Джеспером Леем, и он стал грозою морей. Целые флотилии выходили в море с Мальты, из Неаполя и Венеции, чтобы покончить с ним. Но аллах охранял его, и Сакр-эл-Бар выигрывал одну битву за другой во славу ислама.

Весной пятого года он получил второе письмо от корнваллисского Питта, которое показало ему, что на земле все-таки существует благодарность, так как юноша сообщил ему о некоторых, касающихся его вещах. Это письмо открыло старую рану, но оно ранило его и вновь. Он узнал, что писавший его был принужден сэром Джоном Киллигрю дать такое показание о переходе сэра Оливера в ислам, что суд признал его вне закона и отдал все его имущество его сводному брату мастеру Лайонелю Трессилиану. Питт был очень огорчен, что так плохо отплатил сэру Оливеру за его благодеяния, и прибавил, что он лучше дал бы себя повесить, чем говорил бы, если бы знал, что это будет иметь такие последствия.

До сих пор сэр Оливер читал письмо, чувствуя только презрение. Но в письме было нечто большее. Там говорилось, что миссис Розамунда недавно вернулась после двухлетнего пребывания во Франции, чтобы обручиться с его сводным братом Лайонелем и что в июне будет их свадьба. Брак этот был устроен сэром Джоном Киллигрю, так как он хотел найти миссис Розамунде покровителя, а сам, снарядив хорошее судно, решил отправиться в Индию. Все, как писал Питт, одобряли этот брак, так как он соединял два смежных поместья – Пенарроу и Годольфин.

Дочитав до этого места, Оливер-Рейс расхохотался. Брак был одобрен только потому, что, благодаря ему, две полосы земли соединились в одну. Это был брак двух парков, двух поместий, двух кусков пашни и леса, а то, что тут были замешаны двое людей, было чистой случайностью. Комизм всего этого исполнил его душу горечью. Отказав ему из-за того, что она предполагала в нем убийцу брата, она примет в свои объятия настоящего убийцу. А он – негодяй, преступник – из каких глубин ада черпает он мужество проделать этот маскарад! Неужели в нем не было ни сердца, ни совести?

Он разорвал письмо на клочки и решил выбросить все это из головы. У Питта были добрые намерения, но поступил он с ним жестоко. Чтобы рассеяться от этих мучительных мыслей, он решил отправиться в море с тремя галерами и, недели две спустя, на испанской караке, взятой им в плен у мыса Спартель, столкнулся лицом к лицу с мастером Джеспером Леем.

Глава III Домой

В каюте пленного испанского судна Джеспер Лей в тот же вечер встретился с глазу на глаз с Сакр-эл-Баром.

Сакр-эл-Бар еще не высказывал своих намерений относительно маленького пирата-капитана, и мастер Лей, сознавая себя преступником, боялся самого худшего.

– Наши роли переменились, мастер Лей, с тех пор, как мы в последний раз разговаривали в корабельной каюте, – было загадочным приветствием ренегата.

– Это верно, – подтвердил мастер Лей, – но я надеюсь, что вы припомните, что в тот раз я поступил с вами дружески.