Монстр

– Нет.

– Эшлинг… – Он еще больше расслабил руки на моей талии, и я сделала резкий вдох, говоря самой себе, что он не дал бы мне умереть. Не потому что ему не позволила бы совесть, а потому что я все-таки что-то значила для него.

Именно по этой причине он не мог притронуться к другой женщине, а вовсе не потому, что не пытался.

Именно по этой причине мы снова и снова возвращались друг к другу, словно нас тянуло магнитом.

Что бы ни происходило между нами, это было ненормально, опасно и разрушительно, но все же это происходило и принадлежало нам. У этого неизведанного были свои пульс, дыхание и душа.

Нам было от этого не уйти, и уже слишком поздно делать вид, будто ничего не произошло, но в то же время мы оба не понимали, как быть дальше.

– Ты упадешь, – прошептал он, обдав мою шею горячим дыханием, отчего по коже побежали мурашки. Я инстинктивно обхватила его ногами за талию, обняла руками, окутывая его так, будто хотела поглотить целиком.

Мои губы коснулись его уха.

– И ты тоже. Я утащу тебя с собой, Монстр.

– Я не боюсь, Никс. – Он провел зубами вдоль моей шеи, покусывая чувствительную впадинку возле ключицы.

– Нет, боишься. Потому и мучаешь меня. Поэтому ты здесь.

Внезапно его губы накрыли мои в горячем, жаждущем, требовательном поцелуе. Он потянул нас обратно, спотыкаясь на ходу, грубо разомкнул мои губы языком и проник им внутрь. Я целовала его в ответ, страстно, необузданно, впитывая его запах. Запах сигарет, мужчины и дорогой одежды. И ни следа Бекки. Мои губы были охвачены его поцелуями, а кости пылали и стали ватными.

– В следующий раз, когда устроишь выходку, как с Беккой, я отрежу тебе яйца, – пробормотала я.

– Хотел бы я на это посмотреть. – Его пальцы грубо впились в мои ягодицы, и я со стоном стала отчаянно тереться о его эрекцию.

– Черт, – прорычал он. – Почему я не могу держаться от тебя подальше?

Я прошлась языком вдоль его горла, и он, резко запрокинув мне голову, осыпал мою грудь пьянящими поцелуями.

– Тебе правда пора завязывать с курением. От тебя ужасно пахнет, – дразнила я.

– Раньше никто не жаловался.

– Потому что все они тебя боялись. – Я посасывала кожу у него на шее, пока он сминал округлости моей груди. Мне отчаянно хотелось оставить ему засос, чтобы он думал обо мне завтра утром. И каждое последующее утро.

Ведь кто знает, когда мы увидимся в следующий раз? Через неделю? Через две? Через месяц? И вообще, может, завтра Сэм погибнет в уличных разборках. Возможно, я вижу его, прикасаюсь к нему, чувствую его в последний раз.

Это касается любого любимого человека, но Сэма в особенности, отчего он становился мне еще дороже. Я могла потерять его в любой момент, и порой мне становилось трудно дышать по ночам, когда я думала обо всех грозивших ему опасностях.

– Никто не хочет говорить тебе правду, ведь знают, что она тебе не понравится. Все боятся твоего гнева, – продолжила я.

– А ты? – Он оторвался от моей груди и пристально на меня посмотрел. Мы спрятались за стеной возле стеклянной двери, но я понимала, что нам нужно прекратить как можно скорее, пока нас никто не увидел. – Ты боишься меня?

– Я никогда не боялась тебя по-настоящему. – Я провела пальцем по его челюсти, чувствуя, как мои щеки заливает румянец. – Ни в семнадцать лет, ни десять лет спустя. В моих глазах ты всегда был прекрасен и непонят. Возможно, я полная идиотка, раз меня это волнует, Сэм. Вероятно, так оно и есть, но я все равно хочу, чтобы ты бросил курить, дожил до старости и был здоров. Даже если никогда не станешь моим.

Он прищурился, и между нами что-то промелькнуло. Я неудержимо содрогнулась в его руках, будто он сумел что-то передать мне одним лишь взглядом.

– Эшлинг, я… – начал Сэм.

В этот миг банкетный зал пронзил леденящий кровь вопль, вынудив его замолчать на полуслове. За криком последовала суматоха, звук бьющегося стекла и истерический плач.

– Кто-нибудь, вызовите службу спасения!

– Нужна «Скорая»!

– О, боже мой! Что происходит?

Я вырвалась из рук Сэма, и мы оба ринулись в банкетный зал.

А едва я поняла, чем вызвана суматоха, то остановилась как вкопанная.

Посреди зала стоял мой отец, Джеральд Фитцпатрик, в одной фланелевой пижаме и домашнем халате. Он был похож на бездомного с торчащими во все стороны волосами и налившимися кровью глазами. Будто пьяный и сам не свой, он схватил мою мать за горло и затряс ее прямо на глазах у уборщиц, официантов и нескольких гостей, которые еще не успели уйти.

– Семейная реликвия! – в бешенстве проорал он. – Где она, Джейн? Говори сейчас же. Я знаю, что это ты ее украла. Ты посылала эти письма с угрозами.

Мама потеряла сознание у него на руках, и как раз в этот миг братья вмешались и оттащили от нее отца.

Сэм

Киллиан уволок брыкающегося и вопящего Джеральда подальше от Джейн, а Хантер подхватил поникшую мать на руки и понес прочь от посторонних глаз, проталкиваясь мимо людей.