Монстр

– Просто достань мне лекарства и разберись в случившемся. – Джейн позорно припала к ковру, нарочито вытирая об него сопли.

На один краткий миг я простила себя.

Простила за собственную слабость во всем, что касалось Сэма Бреннана, за то, что училась в школах, которые выбирали для меня родители, и за то, что никогда не могла толком постоять за себя. Ни в общении с подругами, ни с братьями, ни с семьей.

Очевидно, что дома моим примером для подражания была отнюдь не Мари Кюри. Я втайне задавалась вопросом, какой бы я стала, если бы меня растил кто-то другой. Кто-то сильный. Такая женщина, как Спэрроу, которая была пугающе прямолинейна и всегда открыто высказывала свое мнение по любому вопросу.

Ощутив вспышку злости в груди, я сразу изменила ход мыслей. Сейчас на это нет времени.

Спешно подойдя к шкафу, я сунула ноги в штанины медицинской формы, которую мне вообще не нужно было носить, пока якобы собиралась на работу, о которой врала, лишь бы угодить родителям.

Я впервые задумалась о том, каково было бы иметь собственное жилье. Квартиру, в которой я могла бы урывать драгоценное время для сна между рабочими сменами, вместо того чтобы набирать маме ванну и выслушивать ее жалобы на отца. Квартиру, в которой не буду слышать, как она угрожает вскрыть себе вены, чтобы наказать меня за то, что уделяю ей недостаточно внимания.

– Мне нужно на работу. Прими, пожалуйста, душ и причешись. Можешь сходить на прогулку с подругами. Тебе пора начать заботиться о себе, мама. Я не буду жить здесь вечно. – Я стала застегивать пуговицы короткого пальто, которое накинула поверх медицинской формы.

– Никто тебя об этом и не просил! – Она надула губы и смерила меня неприязненным взглядом. – Иди, чего стоишь? Уходи, когда так мне нужна. Только потом не приходи рыдать на мою могилу, когда потеряешь меня.

Опять эта старая песня.

Сделай то и это, а иначе я покончу с собой.

Ей нужна помощь, mon cheri, и, возможно, не из твоих рук.

– Я позвоню твоему психиатру, как только приеду на работу, – сообщила я.

Мать упорно отказывалась сходить к нему на прием. Говорила, что он никогда не выписывал ей те лекарства, которые она хотела.

– А ты умеешь быть жестокой, ты знаешь об этом? – Она в оцепенении уставилась в потолок моей комнаты, замыкаясь в себе. – Совсем как твой отец.

– Я не жестокая. – Я вздохнула и прихватила рюкзак. – Но я так устала.

Она сказала что-то еще, но я не услышала. Ушла, пока она не уговорила меня остаться, чтобы ухаживать за ней. Пожертвовать собой ради нее.

По пути в клинику я позвонила одной из доверенных домработниц и попросила ее приглядывать за мамой, понимая, что тем самым пытаюсь успокоить свою совесть.

Сэм прав. Женщина не должна в двадцать семь лет жить с родителями, если может позволить себе отдельное жилье.

Пришло время расправить крылья.

Даже если – и именно по этой причине – Джейн Фитцпатрик тщательно их подрезала.

В клинике выдался спокойный день. Сплошные консультации, работа с документами и исследования. Обошлось без принятия серьезных решений, а это всегда хорошая новость.

Я снова провела осмотр миссис Мартинес, а еще приняла нового пациента – мужчину шестидесяти восьми лет, который был так слаб, что доктору Дойлу пришлось нести его в клинику на руках.

Когда пришло время закрываться, доктор Дойл – высокий мужчина шестидесяти с небольшим лет, который был поразительно похож на Пирса Броснана, – похлопал меня по плечу.

– Знаешь, Эшлинг, ты прекрасный молодой врач. Тебе нужно найти больницу, где будешь проходить ординатуру, и приступить к ней в следующем году. Скажи своему будущему работодателю, что взяла академический отпуск, чтобы провести время с семьей или путешествовать по миру. Такому многообещающему специалисту не место в этой клинике.

– Мне нравится здесь работать. – Я закрыла медицинскую карту миссис Мартинес, внеся туда пометки в расплывчатых формулировках. Я не могла написать ничего конкретного из страха, что клиника будет обнаружена. Затем убрала документы в картотечный шкаф. – Мы уже это обсуждали, Грег. Вы знаете, почему я этим занимаюсь. Это мое призвание.

– И я благодарен за то, что твой жизненный опыт привел тебя сюда. Но невольно тоже чувствую себя виноватым. – Он прислонился к стене, скрестив руки на груди. – Такой врачебный талант не должен пропадать даром в подпольной клинике. Ты же выпускница Гарварда, ты Фитцпатрик. Лучшая из лучших.

– И давно вы так считаете? – Я хмуро посмотрела на него, прибираясь на столе.

– Давненько, – проворчал он.

Я сглотнула, чувствуя себя неловко. Я ненавидела перемены, а если перестану здесь работать, это станет очень существенной переменой.

– Прошу, не обременяйте себя необоснованным чувством вины. Вы для этого слишком прагматичны. – Я встала и с улыбкой похлопала его по щеке на пути в уборную, куда собралась заскочить перед тем, как ехать домой.

Краем глаза заметила, как доктор Дойл глянул на часы. Я зашла в уборную и закрыла за собой дверь.

– Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, – заключил он.