Монстр

Я услышала визг. Его издала Бекка. Я впервые услышала ее голос. Пронзительный и гнусавый. Я захлопала глазами, прогоняя шок и позволяя развернувшейся передо мной сцене запечатлеться в сознании.

Бекка лежала, распростершись на ворохе пальто и пиджаков. Ее платье было задрано до бедер – совсем как у меня в ту злополучную хэллоуиновскую ночь, а Сэм стоял в паре метров от нее, схватившись за молнию брюк. Глаза защипало, оповещая о том, что на них вот-вот навернутся слезы, и я заставила себя проглотить желчь, подступившую к горлу.

Тебе уже двадцать семь. Не смей плакать.

– Ну и ну. Вы придаете понятию «безвкусица» совершенно иное значение, мистер Бреннан. – Я поджала губы, не сводя глаз с Сэма и стараясь не произносить имя Бекки. Как бы я ни презирала ее из-за связи с ним, она не виновата. – Знаешь, именно это и отличает богатых выскочек от истинных аристократов, Сэмюэл. Ваше беспристрастное отношение к подделкам. Ты не смог заполучить настоящее, а потому решил довольствоваться копией. – Я мило улыбнулась.

Я была зла, расстроена и сама не своя от бурлящих во мне эмоций.

Открыла сумочку, достала оттуда презерватив, который всегда держала под рукой на случай, если у Белль они закончатся, а ей захочется завершить наш совместный вечер в чьей-то постели, и бросила его Сэму.

– Ты говорил ей, что ненавидишь женщин? Что не хочешь иметь детей? А о том, какое отвращение испытываешь к самому себе? Она уже видела твою квартиру? Твою подноготную? Все твои грязные тайны? – Я продолжала улыбаться, но сердце будто захлебывалось моей кровью. У меня оставалось всего несколько драгоценных секунд до того, как польются слезы.

Бекка открыла рот от изумления и ужаса.

Я пожала плечами.

– Ага. Видимо, нет. Небольшой совет, – я повернулась к девушке, – беги без оглядки. Он источник проблем, а не мальчишка, которого легко приручить. Он использует тебя, обманет, а потом избавится. Только так он и умеет поступать. Потому что именно так поступали с ним.

Я резко развернулась и побежала обратно в банкетный зал, пытаясь отыскать укромное место, в котором смогу поплакать в одиночестве. Сорваться и дать волю чувствам. Я помчалась прямиком на один из балконов. Сквозь стеклянные двери было видно, что они пусты. Среди гостей не нашлось безумцев, решивших посидеть на улице в преддверии Рождества. Во всяком случае, по доброй воле. Я открыла дверь, подбежала к каменным перилам и, вцепившись в них, вдохнула свежий, холодный воздух, который, будто ледяная вода, хлынул в легкие.

Тяжело дыша, я издала дикий рык, отозвавшийся эхом во всем теле.

Я любила его и ненавидела, презирала и жаждала.

Одно можно сказать наверняка: я близка к тому, чтобы отказаться от него.

Он хотел, чтобы я отпустила его, отвернулась от него, забыла и оставила, как и все остальные женщины в его жизни. Все, кроме Спэрроу. И я была почти готова дать ему то, чего он добивался.

Я припала к широким перилам и прижала лоб к прохладному камню, закрыв глаза и пытаясь успокоить дыхание.

«Дыши, mon cheri. Он всего лишь мужчина. Да к тому же плохой», – услышала я ее голос.

Не знаю, как долго я там пробыла, но когда, наконец, обернулась, намереваясь уйти, то увидела его.

Сэм стоял в одиночестве, перегородив дверной проем широкими плечами и заслонив меня от гостей вечеринки, а их от меня.

– Закончила? – спросил он скучающим голосом.

Я не ответила. Мне пришлось напомнить себе, что этот мужчина всего несколько минут назад собирался переспать с другой. А может, и довел дело до конца.

– Отойди, – тихо сказала я. – Я хочу уйти.

– Ты очень любишь устраивать истерики, тебе об этом известно, Никс? – он пропустил мои слова мимо ушей, неспешно шагая ко мне. Остановился, когда мы оказались совсем близко, и заправил прядь волос мне за ухо. – Я привык к более грубым женщинам. Спэрроу. Сейлор. Даже Кэт. Все они обладают мужской силой. Не позволяют помыкать ими и никогда не плачут.

– Слезы – не признак слабости, – сказала я, шмыгнув носом, и отвернулась от него. – Они лишь говорят о том, что ты в ладу со своими эмоциями.

Сэм выгнул бровь.

– Я не говорил, что ты слабая. Но ты сложное маленькое создание, и я никогда не знаю, какую версию тебя увижу: стервозную или ту послушную, что плетется за мамочкой, как дитя малое.

– Благодарю за психологическую диагностику. Тебе понравилось рандеву с твоей пассией?

Он склонил голову набок, внимательно меня изучая.

– Что за привычка вставлять французские словечки? Почему не сказать «перепих», как все остальное современное общество?

Я пожала плечами.

– Моя гувернантка была француженкой. Вот и вошло в привычку.

– У тебя была гувернантка, – констатировал он. Не спрашивая, а, скорее, размышляя об этом, откладывая в голове. – Что ж, так уж вышло, что мне вообще не довелось насладиться обществом Бекки, потому что ты перепугала ее до смерти. Ты уже второй раз стоила мне секса, Никс.

– Никс – как фирма белья? – Я закатила глаза, чувствуя, как по венам мчится новая волна гнева.