Молитва о Рейн (ЛП)

К тому времени, как мы добираемся до магазина «Buck's Hardware» (Оборудование Бака), я чувствую себя потрясающе. Солнце светит, мои таблетки подействовали, Уэс мил со мной, и мне не терпится залезть на эту вывеску и нарисовать столь необходимую букву «F» вместо «B».

Боже, я не могу поверить, что рассказала ему о Картере.

Что тебя удивляет? Ты повела Уэса мимо дома экс-бойфренда.

Я такая идиотка.

На заметку: держаться дороги, не отвлекаться.

Я киваю сама себе, следуя за Уэсом через парковку. Он опять весь такой серьезный, замедляет шаг и тянется за пистолетом, когда мы приближаемся к разбитой входной двери. Боже, это очень утомительно – пытаться пережить апокалипсис.

Я просто стараюсь пребывать под кайфом столько времени, сколько нужно, чтобы не плакать постоянно, но это достаточно трудно.

Уэс ставит мотоцикл рядом с входной дверью и бросает на меня предостерегающий взгляд, который напоминает мне то, как он описывал Рим. Нежный и твердый, зрелый и юный.

Бледно-зеленые глаза, затененные густыми темными бровями. Мягкие каштановые волосы, слегка задевающие жесткую щетину на подбородке. Цветная гавайская рубашка, прикрывающая черные татуировки в форме засечек. Меня тянет к мальчику в нем и пугает мужчина, и я почти уверена, что приняла бы пулю за них обоих, хотя даже не знаю их фамилии.

Но, честно говоря, сейчас, наверное, приняла бы пулю за кого угодно. Это ожидание смерти убивает меня.

Стекло на входной двери было выбито, и Уэсу, похоже, это не нравится. Он останавливается у стены рядом с дверью, держа пистолет в руке, и дергает головой, показывая, что я должна встать сбоку от входа, а не стоять прямо перед ним, как тупица.

– А, ну да.

Встаю у стены рядом с Уэсом, и тогда слышу приглушенные, низкие голоса внутри здания.

Парень поворачивается ко мне так, что наши лица оказываются в нескольких дюймах друг от друга, и я задерживаю дыхание. Понимаю, что он не собирается целовать меня – это даже не имеет смысла – но мое тело, кажется, не понимает этого. Оно всё напрягается, дрожит и поет, когда губы Уэса касаются краешка моего уха.

– Я отдам тебе рюкзак, чтобы мне было легче там передвигаться. А ты оставайся здесь и следи за мотоциклом.

Я решительно мотаю головой:

– Нет. Я тоже иду.

– Нет, не идешь, – шипит Уэс сквозь стиснутые зубы.

Он опускает глаза, и я чувствую, как его рука обвивает мою. Смотрю вниз, а сердце выскакивает из груди, когда красавчик сжимает мои пальцы вокруг рукояти пистолета.

– Я не смогу сосредоточиться, если ты будешь там, и поверь мне, эти парни тоже не смогут, – глаза Уэса скользят вверх по моему телу и останавливаются на лице; это забирает оставшиеся силы. – Оставайся здесь. Пожалуйста.

Я сглатываю и киваю, чувствуя, как груз его доверия опускается мне на плечи вместе с тяжестью рюкзака. Затем парень поворачивается и открывает дверь.

Не знаю, как Уэс это делает, но стекло под его ногами даже не хрустит, когда он на цыпочках входит и бесшумно закрывает за собой дверь. Я смотрю сквозь разбитое стекло, как мой спутник исчезает из виду.

Плохо. Болеутоляющие действуют в полную силу, и не могу сказать, ушел ли он пять секунд или пять минут назад. Одна моя рука кажется тяжелее другой. Это очень странно. Я сгибаю правую руку и замечаю маленький черный пистолет в руке. Хлопаю глазами. Как он туда попал?

Вдалеке гремит гром, хотя светит солнце. Ничто больше не имеет смысла. Сейчас я должна была бы быть в колледже. Работать неполный день в какой-нибудь дерьмовой забегаловке. Жить с Картером в арендованной квартире. И у нас должен быть котик по имени Пятнышко.

Вместо этого я стою рядом с «Оборудованием Бака», держу пистолет и охраняю заляпанный грязью байк незнакомца, пока тот находится внутри, собираясь украсть металлоискатель, который поможет найти скрытое бомбоубежище, потому что четыре всадника апокалипсиса придут через два дня, согласно необъяснимому сну, который мы все видим.

Я снова слышу гром, только на этот раз он доносится изнутри здания.

Грох!

Мое сердце выскакивает из груди, когда звуки борьбы – приглушенное мычание, удары дерущихся людей, грохот падения человеческого тела на пол, шум рассыпавшегося на пол товара – доносятся через дыру в стекле. Я не размышляю. Просто реагирую.

Дергаю за ручку и врываюсь внутрь, мой гигантский рюкзак толкает меня при каждом шаге. Это место не было разграблено, как «Хаккаби Фудз», но в левой части магазина опрокинут торцовый стеллаж с удобрениями, и повсюду валяются пластиковые контейнеры и маленькие круглые гранулы.

Я бегу в том направлении и еще никого не видя, слышу голос Уэса, доносящийся из глубины магазина:

– Рейн, убирайся отсюда нахер.

– Рейн? – спрашивает другой мужской голос.

Сразу узнаю его.

– Квинт? – поворачивая за угол, я чудом не наворачиваюсь, наступив на рассыпанное удобрение, и вижу Квинтона Джонса, моего приятеля еще с детского сада, стоящего в конце прохода с охотничьим ружьем его отца, направленным на Уэса.