– Не может быть! Мы что же, не рассчитали стратегический продукт?
– Получается – да!
– Чего делать будем?
– А мы же в прошлый раз закопали на краю полянки, – напомнил Боб.
– О! Кто у нас дневальный по банде?
Кинули на спичках жребий, короткая выпала Бобу. Он надел ветровку, прикрыл голову капюшоном.
– Все пять принести?
– Да чего там, пачкаться десять раз! – сказал Геныч. – Погода располагает, да и завтра целый день!
– А вы не озвереете? – вступил Михалыч в вечную дискуссию. – Будете, как белки в период весенних брачных игр, по ёлкам скакать!
– Ты говоришь прозительно-правильные вещи! – сказал Василич. – Но стихия есть стихия, и с ней немного способов реально побороться.
Он взял большой сук, похожий на бивень мамонта, уложил его поперёк костра.
Огонь вспыхнул сильнее, приподнялся на локотках, смахнул мелкие капли дождика. Из влажных сумерек донеслось позвякиванье, вернулся перепачканный землёй Боб. Прислонил сапёрную лопатку к стволу ели, чтобы дождём смыло землю, сходил к кулеру, повздыхал помпой, вернулся и поставил на стол бутылку, драгоценно подсвеченную пламенем костра.
– О, как играет, – восхитился Геныч. – Точно – огненная вода!
– Через призму времени, – сказал Боб.
– Ну что, туземцы, предадимся Бахусу? – спросил Василич, отвинчивая пробку. – За что теперь будем пить?
– За мир во всем мире! – сказал Геныч.
Спорить не стали, выпили все, кроме Василича. Он подождал немного, спросил:
– Ну как, коньяком не пахнет?
– Пахнет, ага! – ответил Геныч. – Клопами породистыми. Полторы звезды не наберётся!
– А я хотел лимончик подрезать. Кстати – нигде в мире коньячок с лимоном не употребляют. Опять расейское ноу-хау.
Молния полыхнула вспышкой гигантской электросварки, пытаясь сварить вместе две материи – небо и землю. Загрохотали, просыпались камни на железо.
Закутались, сидели, смотрели на огонь, подбрасывали полешки. Костёр возмущался навстречу дождевым струям, но держался молодцом.
Молча выпили по несколько стаканчиков, забрались в неуютное чрево сырых палаток, вползли улитами во чрева спальников. Оставили костёр на съедение дождичку. Он играл неверными бликами, шипел, боролся отчаянно с равнодушной влагой.
Под шум дождя Василичу приснилась река.