Мокрая вода

– За две тысячи лет существования христианства произошло одиннадцать с половиной тысяч войн. Сколько же тогда их было за семь с половиной тысяч лет существования человеческой цивилизации? Бесовские силы приучили людей постоянно воевать. Каждая война обедняет культуру. Главное – стирается история. Сколько ценнейших, достоверных свидетельств и источников было сожжено за это время? Факты подтверждают – человечество каких-то три-четыре тысячи лет назад летало к звёздам. Исповедовался культ Солнца, он выводил человечество в космос и позволял устанавливать связь с другими цивилизациями. В тысяча семьсот двадцать пятом году христианский миссионер отец Диопарк побывал на развалинах столицы Синг. Ну, в северном районе Тибета и там видел сооружение, внутри которого более тысячи монолитов, облицованных серебряными пластинами, испещрёнными непонятными знаками. Видел камень, называемый местными жителями «лунным», привезённым со «Звезды Богов». Это масса нереально белого цвета, обрамлённая барельефами с изображениями неизвестных животных и цветов.

– Надо выпить, – потрясённо сказал Мефодий. – Пока черепок не раскололся!

Варлам молча стал разливать водку.

– У меня экспромт, – заявил Геныч: – Покушаем вкусный чанахи, и пошлём пессимизм – что?..

– Молодец! – сказал Боб голосом детсадовской воспиталки. – Вот за это и выпьем!

Василич подошёл к плите, попробовал.

– По-моему, готово.

– Вкусно? – спросил Геныч.

– Предлагаю продегустировать. – Василич загремел тарелками.

Белела фасоль, красные помодоры притягивали взгляд, фиолетово-чёрным выделялась кожица баклажана, морковка рдела оранжевым, красивыми листками просматривалась там и тут зелень, и надо всем – нагоняющий аппетит аромат специй. Торопились есть горячее, обжигались, постанывали от удовольствия, нахваливали.

– За умелые руки Василича! – предложил Варлам.

Подняли стаканы, выпили, опять занялись едой.

– Чанахи отменное! – сказал Михалыч.

– За нас – пришельцев! – сказал Василич. – Да здравствует Зазеркалье Вселенной и высший разум, породивший нас! Нет ни рая, ни ада, и всё, что не бесконечно, – умирает. А значит – мир прекрасен в своей неповторимой бесконечности!

Он показал рукой в сторону большого проёма окна, свободного от штор и занавесок. Там пульсировала красноватым холодным светом далёкая планета. Земля, завершая сутки, вращалась вокруг себя, нанизанная почти вертикально на невидимую ось Полярной звезды.

Сидели за столом мужчины. Взрослые, повидавшие разные виды к своим «пятым десяткам».

– Для чего ты нам поведал эти ужасы, Василич? – спросил Михалыч.

– Чтобы напомнить о том, что грозит человечеству. И ещё – что главная ценность – семья!

– Страшнее любого термояда нас убивает разобщение и одиночество, – сказал Михалыч. – Мы стремительно разбегаемся, забываем о том, что выжили – в стае, в прайде, в семье. Разобщение – смертельно, гибель семьи – это потеря последнего шанса выживания человеков. Как отказ от воды и еды.

– Ты прав, – поддержал Василич. – Мы с упёртостью безумцев лезем на гору одиночества, прячемся в него, забывая, что остальные опасности просто смехотворны рядом с этой. Мне они кажутся совсем незначительными, включая прилёт инопланетян, ядерную зиму, глобальное потепление, всемирный потоп.

– Перенасыщенные людьми города – начало Апокалипсиса.

– В деревне все знают друг друга, а в городе немыслимое количество людей. Это утомляет, человек замыкается, чувствует себя изгоем. Хоть и в личном авто, но одиноко в добровольной самоизоляции, в коробочке, напичканной электроникой…

– Придёт время, и люди вернутся в метро, полюбят его. Сделают транспорт действительно общественным – троллейбусы, автобусы, электрички. А кому не нравится – пересядут на велосипеды.

– И повсюду мини-АЭС – безопасные, надёжные, мощные, экологически чистые, на все случаи жизни. Мазут, уголь и нефть полноценно заменит энергия ветра и солнца.

Молчали, думали.

Потом вздрогнули, дружно засобирались.

* * *

Начинало светать. Лес на противоположном берегу круто уходил по склону вверх. Ели, сосны, берёзки, реже – приметные дубы. Просыпались птицы, звенели весёлыми песнями, приветствуя новорождённый день. Еле видимый дымок курился над костром.

Боб взял топор и пошёл вглубь леса. Принёс на плече небольшой ствол. Крона тащилась по траве, роса искрилась, сыпалась спелыми светлыми ягодами. Взял пилу, отпилил чурбак. Неторопливо, с удовольствием, словно разминаясь, расколол плашку на четыре части, сложил домиком в центре костра. Взял со стола разделочную фанерку, стал ею раздувать огонь. Седое облако золы поднялось в воздух. Робкий огонёк лизнул чешуйки сосновой коры, зацепился, бодро заиграл, окреп, утвердился.

– Ставь котелок, а я схожу за грибами, может, на супец наберу.

Боб пошёл через поле в дальний лесок. Василич встал, потянулся.

Было знобко в ранней утренней свежести. Пошёл к кулеру, набрал воды в закопчённый котелок, поставил его рядом на траву. Качнул несколько раз, подставил ладони. Плеснул в лицо. Вода бодрила, заряжала энергией. Мокрая вода!