Моя жизнь — что это было?

У офиса, который расположен на въезде в резиденцию, меня ждал этот самый испанец, а Валентины — моей знакомой, которую я просила встретить меня, — не было, офис тоже был закрыт, т.к. было воскресенье. Испанца звали Диего. Это был худой, скорей уже пожилой, и могущий быть довольно симпатичным, если бы не отсутствие передних зубов, мужчина. На самом деле он был на девять лет младше меня, ему было 51 или 52 года. Он повёз меня к себе, в снимаемую им там же, на Кумбре, маленькую квартирку, показал её и предложил мне место в единственной спальне, с тем, что сам он может спать на диване в зале. Деваться мне было некуда, и я пока согласилась. Он оставил мне ключ от квартиры, поехал что-то делать по работе, а я отправилась в единственный местный магазин купить поесть. Потом я приготовила салат и рис, Диего вернулся, и мы поужинали. Он открыл бутылку вина (он всегда обедал с вином), мы выпили, я немного захмелела. Дальше всё развивалось бурно. Он меня обнял, и я почувствовала, что он мне приятен как мужчина, сама при этом себе удивившись: я как-то и не рассчитывала на возможность интимных отношений, да уже, казалось, и не питала к этому интерес. Но, оказалось, что казалось неправильно. Наша ночь с ним была сумасшедшей. И через несколько дней он признавался мне в большой любви да и я, вроде, почувствовала некую влюблённость к нему.

Это происходило в октябре 2002 года. Мы хорошо прожили до следующего лета. Работы по уборке домов было мало — сезон закончился, но Диего не скупился на то, что касалось покупки еды, а я, в свою очередь, дала ему денег в долг на зубные протезы и сама повезла его к дентисту. Диего был галисиец, в разводе с женой, которая его выгнала из дома и так он оказался в тёплом курортном средиземноморском местечке, где поблизости жила его сестра. Это был малограмотный, но добродушный и совершенно безвольный человек, безотказно работавший, если попросят, то и без выходных. При этом внешне очень симпатичный, ну, а после того, как у него во рту появились зубы, просто воскресший как мужчина, ощутивший свою привлекательность. В начале лета мы перешли жить на квартиру к одному немцу, в его доме, но с отдельным входом. И это было ошибкой.

Работы уже хватало, и я снова пригласила Лиану приехать подзаработать. Правда, к её приезду наши отношения с Диего начали портиться: всё же мы были очень разные. К тому же, мне не нравилось, что он стал пропадать по вечерам, проводя время в баре за пивом в компании приятелей. Но я думала, что мой гость будет и его гостем. Оказалось не так. Во-первых, воспротивился немец, грозясь или выселить нас или повысить рент, а, во-вторых, Диего вообще стал исчезать по вечерам. И как-то мы с Лианой поехали искать его по всей нашей деревне и обнаружили его в компании у бассейна в одном доме. Я устроила ему небольшую разборку, после которой он сказал, что хватит, он хочет жить один. В результате Лиана через две недели вынуждена была уехать, я ей оплатила обратный билет, а я ушла жить в недостроенный дом своих знакомых там же, в ла Кумбре. И надо признаться, я очень страдала по Диего, я, что называется, оказалась в сексуальной зависимости от этого примитивного, но очень приятного самца. Я искала с ним встреч, как влюблённая девчонка, и ловила каждое слово о нём. При этом, понимала всю нелепость своих чувств к «примитивному абхазу», как назвала его Лиана, но ничего не могла с собой поделать.

Наступил сентябрь, сезон работы подходил к концу, я получила сообщение о предоставлении мне испанского гражданства, подала документы на испанское удостоверение личности и в конце сентября улетела в Москву. Делать мне на ла Кумбре больше было нечего.

***

В Москве я задумалась о том, как жить дальше. Мне был 61 год, дочь в Америке, детей у неё нет, ей 35 лет и навряд ли будут у неё дети, а у меня внуки. Дела у меня тоже никакого нет — мой последний эксперимент покупки и продажи плитки по реализации показал всю бесперспективность такого бизнеса в России или с Россией для меня лично. Правда, Рафаэль предложил мне новую затею: чтобы я полетела в Кению и на горе Килиманджаро купила для него землю для постройки

там буддистского дома. (Рафа в последние годы всё больше ударялся в буддизм и открыл в Валенсии буддистский молельный дом). Он, кажется, сделал мне снова рабочий контракт на три месяца. Я должна была пойти в Посольство Кении и попросить там визу. Я не отказывалась. Я вообще не могла отказать Рафе, слишком велико было его участие в моей жизни. Правда, я совсем не представляла, что я буду делать в Кении, но и, казавшийся мне нелепым каприз Рафы, приняла, подсознательно надеясь, что я всегда что-то смогу.