Моя жизнь — что это было?

В общем, лечили меня от двухстороннего воспаления лёгких: много морской грязи в них оказалось. Кормили прекрасной едой, которую я в основном отдавала Пако: у меня не было аппетита, а он, изголодавшийся и недоедавший в течение нескольких лет, (на Кубе он завёл огород, на котором выращивал юкку, обрабатывал грядки, но в один непрекрасный день весь урожай был украден), поглощал испанские блюда с наслаждением! (вспоминая то время до революции, когда он мог ими питаться). И моё сердце радовалось: не было бы счастья, но несчастье помогло! То же касалось и наших отношений: в благодарность за его ухаживания — в больничном смысле этого слова -, я подобрела к нему, и у нас стали устанавливаться — я б так сказала — более близкие отношения. (Потом Франсиско сказал, что другая женщина наверняка погибла бы, а меня спасла моя воля к жизни).

На второй день моей больницы из Валенсии приехала навестить меня сослуживица Пакита с огромным букетом цветов от всех сотрудников, а через день сам Рафа пожаловал. Я была очень тронута! Ведь для меня он был большим авторитетом. Я тогда просто благоговейно относилась к нему. Это не ускользнуло от внимания Фр-ко и в дальнейшем долго приносило ему страдания, он даже стал часто выпивать, а запьянеть ему не составляло труда, и тогда он плакал… Это было уже тогда, когда я выписалась, и всё ещё с приступами кашля, но мы приехали с вещами в Валенсию, где я сняла дешёвую квартиру без мебели (до этого квартира мне нужна не была, я приезжала из Москвы ненадолго и у кого-то временно останавливалась, но теперь ситуация изменилась: я была не одна).

Я задерживалась на работе, готовясь к очередной поездке в Москву, а Пако находился дома, работы ему никакой найти было невозможно, вот он и мучился мыслями, что я влюблена в Рафаэля, поэтому и не спешу домой. И это было так и не так. Возможно, я была как-то влюблена в Рафаэля, но абсолютно платонически, и, скорее, я была им в какой-то мере очарована. Во-первых, он чем-то напоминал мне Хусейна, а во-вторых, и это главное — я чувствовала с ним некое родство душ: он был авантюристом по натуре, и я тоже. Он был интроверт и такой же психосистемы, что и я, только ещё более взрывной и спонтанный, честный и не лишённый благородства. И по интеллекту он был мне ближе. Но как мачо он меня не волновал, да женатые мужчины в принципе меня не могли волновать, так уж я устроена. И на работе я находилась не потому, что специально не спешила уйти, а потому, что неправильно было уходить раньше шефа, у которого могли возникать идеи в любую минуту. Поэтому ревность Пако мне казалась очередной глупостью и только раздражала.

За тот месяц, что мне удалось отпросить у Рафы, чтоб побыть в Валенсии, я смогла подать на документ для Фр-ко на воссоединение семьи, с тем чтобы он получил вид на жительство, пока без права на работу. И ещё мы договорились с одним моим знакомым в Кастельоне, что он возьмёт Фр-ко на работу в ресторан официантом. Правда ресторан этот находился «у черта на куличках» — где-то в Альмассоре, (club Náutico), и как добираться до него от станции, было непонятно. Но никакой работы в Валенсии найти было невозможно. Испания не та страна, чтобы была работа для 60-летнего мужчины, да хоть и для 40-летнего, ни тогда, ни теперь. И его профессия адвоката и кандидата юридических наук никому в Испании была не нужна.

_{Я улетела в Москву; когда я садилась в автобус, чтобы ехать в аэропорт, Франсиско}

смотрел на меня глазами брошенной собаки, и у меня сжималось сердце. Я оставила ему сколько-то денег, но я знала, что это для него мучительно — целиком зависеть от женщины. Поэтому он ездил на эту работу, а ему было очень трудно: с тех пор, как он в молодости поработал на Кубе официантом, прошло много лет, и работа в Испании — это другое дело, тут надо бегать и выматываться, и ему, повторяю, было очень трудно, кроме того, от станции нужно было идти пешком несколько километров, и это со стертыми в мозоли от работы ногами (О, я сама помню это очень хорошо, когда поработала несколько дней официанткой в жаркий август в Мадриде!), и часто он оставался ночевать там, в ресторане просто на полу. Несколько раз я звонила на телефон соседей по этажу и просила позвать его к телефону, он не жаловался, но по голосу я чувствовала, что ему плоховато.