За четыре года Томми познакомил меня с Балтимором, я побывал в его доме на восточном побережье Мэриленда, посетил богослужения в епископальной церкви. Томми познакомил меня с Нью-Йорком, отелем «Пьер» с его замечательным индийским карри, отелем «Карлайл» с его великолепным обслуживанием и роскошными номерами и «Клубом 21», где мы небольшой компанией отпраздновали его двадцать первый день рождения. Он также познакомил меня со штатом Массачусетс и полуостровом Кейп-Код, где я чуть не утонул, сорвавшись с обросшей ракушками скалы и сильно изрезав руки, грудь и ноги. Когда я из последних сил пытался добраться до берега, меня спасли по счастью оказавшаяся там длинная узкая песчаная отмель и рука помощи, протянутая мне Файфом Саймингтоном, старым школьным другом Томми, впоследствии избранным губернатором Аризоны от республиканской партии. (Если бы он мог заглянуть в будущее, то, возможно, еще подумал бы, стоит ли меня спасать!) Я, в свою очередь, познакомил Томми с Арканзасом, с обычаями южан и местной политической жизнью. Думаю, обмен получился равноценный.
В течение следующих нескольких дней я познакомился с остальными студентами и приступил к занятиям. Я также рассчитал, как прожить на двадцать пять долларов в неделю. Пять долларов требовалось на стирку пяти белых рубашек, и я решил питаться на доллар в день с понедельника по пятницу и выделять еще доллар на еду в выходные. Таким образом, у меня оставалось четырнадцать долларов на то, чтобы сходить куда-нибудь в субботу вечером. В 1964 году на четырнадцать долларов я мог сводить девушку поужинать, а иногда еще и в кино. Обычно я предлагал ей первой выбирать блюда и делал заказ с таким расчетом, чтобы его стоимость вместе с чаевыми не выходила за рамки моего бюджета. В те времена в Джорджтауне было много хороших ресторанов, где четырнадцати долларов на ужин для двоих было вполне достаточно. Кроме того, в первые несколько месяцев свидания у меня бывали далеко не каждую субботу, так что нередко кое-какие деньги даже оставались.
В остальные дни я вполне обходился долларом в день, и мне всегда казалось, что у меня полно денег: их хватало даже на оплату занятий в школе танцев или на какие-то другие расходы. В гастрономе Вайсмиллера на Тридцать шестой улице прямо напротив Уолш-билдинг, где у нас проходило большинство занятий, по утрам я за двадцать центов покупал кофе и два пончика; здесь впервые в жизни я начал пить кофе, и от этой привычки мне до сих пор не удается избавиться. За обедом я роскошествовал на тридцать центов. Половина этой суммы уходила на фирменный яблочный или вишневый пирог, еще половина — на поллитровую порцию колы «Роял Краун». Я обожал «Роял Краун» и очень расстроился, когда ее перестали выпускать.
Ужин был еще дороже — целых пятьдесят центов. Обычно я ужинал в магазинчике «Хойя — обеды навынос», расположенном в двух кварталах от нашего общежития. В нем, несмотря на название, была стойка, где можно было поесть в свое удовольствие. Еда здесь составляла половину развлечения. За пятнадцать центов я получал еще одну большую порцию колы или другого газированного напитка, а за тридцать пять — отличный сэндвич из тунца с ржаным хлебом, настолько большой, что от него трудно было откусывать. За восемьдесят пять центов можно было взять такой же большущий сэндвич с ростбифом. Время от времени, если в предыдущую субботу мне удавалось не потратить все четырнадцать долларов, я покупал такой сэндвич.
Настоящей же достопримечательностью магазинчика «Хойя — обеды навынос» были ее владельцы — Дон и Роза. Дон был здоровяком с татуировкой на мощном бицепсе, что в те времена было редкостью (это теперь татуировки на телах рок-звезд, спортсменов и хиппующей молодежи стали привычным зрелищем). У Розы была пышная прическа с начесом, миленькое личико и великолепная фигура, которую она демонстрировала, щеголяя в облегающих свитерах, узких брюках и туфлях на шпильках. Она как магнит притягивала к себе взгляды юношей с небольшими средствами и богатым воображением, а присутствие добродушного, но бдительного Дона гарантировало, что мы будем заняты исключительно едой. В присутствии Розы мы ели не спеша, и это обеспечивало нам хорошее пищеварение.