Читаем Моя жизнь полностью

Лето пролетело слишком быстро, как это всегда бывает в детстве, и 12 сентября мы с мамой вылетели в Вашингтон, чтобы оставшуюся до начала занятий в университете неделю посвятить знакомству с достопримечательностями. Я не знал, что меня ожидает, но с нетерпением ждал перемен в своей жизни.

Мама переживала гораздо больше, чем я. Мы всегда были близки, и я знал, что, когда она смотрит на меня, то часто видит во мне моего отца. Она наверняка задумывалась о том, как будет без моей помощи растить Роджера-младшего и справляться с Роджером-старшим. Мы оба знали, что будем очень скучать. Мы были очень похожими и в то же время достаточно разными, чтобы общение друг с другом доставляло нам радость. Мои друзья ее тоже любили, а она любила, когда они бывали у нас дома. Они, конечно, продолжали приходить к нам, но теперь это случалось только тогда, когда я приезжал домой на Рождество или летние каникулы.

Тогда я еще не знал то, что знаю теперь, — как сильно она беспокоилась за меня. Недавно мне попалось письмо, написанное ею в декабре 1963 года в поддержку моей заявки на стипендию Ордена лосей[14], которая ежегодно выделялась одному-двум ученикам выпускных классов в городах, где имелись клубы ордена. Она писала, что этим письмом надеется хотя бы немного уменьшить чувство своей вины передо мной: «Моя профессия — анестезия, и она всегда занимала то время, которое я должна была посвящать Биллу. Поэтому то, каким он стал и чего добился в жизни, — целиком его собственная заслуга. Когда я смотрю на него, я вижу человека, который всем обязан только самому себе». Как же она ошибалась! Ведь это она научила меня каждый день вставать и идти дальше; искать в людях лучшее, даже если сами они видели во мне только плохое; быть благодарным за каждый новый день и встречать его с улыбкой; верить, что я смогу осуществить задуманное и стать тем, кем хочу, если приложу к этому необходимые усилия, верить, что любовь и доброта в конце концов одержат верх над жестокостью и эгоизмом. Мама не была тогда религиозной в обычном смысле этого слова, хотя с возрастом стала глубоко верующей. Она видела столько смертей, что ей трудно было поверить в загробную жизнь. Однако если Бог есть любовь, ее можно было назвать очень религиозной женщиной. Жаль, что я недостаточно часто говорил ей, что обязан всем не только самому себе!

Несмотря на переживания, связанные с предстоящими переменами в нашей жизни, приехав в Джорджтаун, мы с мамой ощутили радостное возбуждение. Всего в паре кварталов от главного университетского городка располагался так называемый Восточный городок, в котором находились Школа дипломатической службы и факультеты, на которые принимали женщин. Состав студентов здесь отличался большим религиозным и расовым разнообразием. Колледж был основан в 1789 году, в первый год президентства Джорджа Вашингтона, архиепископом Джоном Кэрроллом, чья статуя замыкает большой круг при въезде в главный университетский городок. В 1815 году президент Джеймс Мэдисон подписал законопроект, которым Джорджтаунскому университету предоставлялось право присуждать ученые степени. Хотя наш университет с самого начала был открыт для представителей любой веры и одним из его самых известных президентов был отец Патрик Хили — первый чернокожий президент преимущественно белого университета, возглавлявший его с 1874 по 1882 год, — в городке жили исключительно мужчины, и почти все они были белыми католиками. Школа дипломатической службы была основана в 1919 году отцом Эдмундом Уолшем, убежденным антикоммунистом. В те годы среди университетской профессуры было еще много преподавателей, бежавших или пострадавших от коммунистических режимов в Европе и Китае и поддерживающих любые антикоммунистические действия американского правительства, включая войну во Вьетнаме.

Консервативный дух Школы дипломатической службы проявлялся не только в политике. Консервативным был и учебный план, отражавший принципы иезуитского образования — Ratio Studiorum, разработанные в конце XVI века. В первые два года обучения студенты должны были проходить по шесть курсов за семестр, что в общей сложности составляло восемнадцать-девятнадцать учебных часов в неделю, причем факультативных дисциплин не было вплоть до второго семестра предпоследнего курса. Кроме того, здесь существовал дресс-код. Когда я учился на первом курсе, юноши должны были ходить на занятия в пиджаке и белой рубашке с галстуком. В это время уже появились рубашки из быстросохнущей синтетической ткани, но чувствовал я себя в них ужасно, поэтому, отправляясь в Джорджтаун, решил выкраивать по пять долларов на стирку из тех двадцати пяти долларов, которые еженедельно выделялись мне на еду и прочие расходы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии