Мои токсичные коллеги. Как пережить abuse на работе?

«Пять окладов, – сказал я. – Пять окладов, я иду вам навстречу. Расчет тот же, что и был, также делаю акцент на компенсационном пакете при сокращении позиции, который мы обсуждали с вами ранее». Это было совсем не то, что надеялся услышать от меня «большой директор». Подозреваю, что он не смог утереть нос моей руководительнице, показав ей, как надо закрывать вопросы с неугодными подчиненными. Возможно, он, как и я, записал наше общение себе в актив как ценный опыт; возможно, он отмахнулся от него как от неприятного воспоминания.

После череды различных рациональных аргументов и эмоциональных высказываний он заявил: «Так и быть, у вас два варианта. Либо четыре оклада, моя рекомендация и консультация специалиста отдела кадров, либо пять окладов и все». Я не понял и до сих пор не понимаю, в чем таился подвох; впрочем, «большой директор», возможно, действительно считал свою рекомендацию и консультацию сотрудницы отдела кадров чем-то невероятно ценным.

Я выбрал второй вариант. «Большой директор» вежливо, но холодно попрощался со мной. Следующий день должен был стать моим последним рабочим днем в компании.

Но не стал им, так как эйчар что-то напутала с моими документами. Все документы, регламентирующие мое увольнение, мы подписывали во вторник, однако моим последним рабочим днем значилась среда – именно в среду я официально завершал свой трудовой путь в компании. И руководительница, и «большой директор» пугали меня тем, что они распространят информацию обо мне как о некомпетентном скандалисте, и поэтому ни в одной компании меня не возьмут на работу.

Я много думал об этом. Возможно, они действительно расскажут кому-то что-то, порочащее меня, а возможно, это блеф. Кто-то, услышав обо мне страшные сказки, поверит в них, а кто-то – нет. Вполне может статься и то, что кто-то истолкует негативное сообщение обо мне в мою же пользу – как свидетельство моей стойкости и профессионализма – и с презрением отнесется к распространяющему такие слухи, ведь «слова Павла о Петре больше говорят нам о Павле, чем о Петре»[53].

Что же касается возможных рекомендаций руководителей, то как я могу их оценивать? Разве могу я быть уверенным в том, что, пообещав дать мне хорошую рекомендацию, руководитель и в самом деле ее даст? А если он и сдержит свое слово, эта рекомендация может оказаться никому не нужной, так как никто ее не запросит. А вдруг за рекомендацией обратятся к тому начальнику, который может дать только отрицательный отзыв? Зачем мне тогда такая рекомендация? Как учесть все это? В любом случае, существовало слишком много вероятностей и событий, которые могут никогда не произойти. Я принял для себя решение не бояться чего-то отвлеченного и с поднятой головой двигаться дальше. Пусть мои дальнейшие шаги определяются конкретными обстоятельствами, точно сформированными планами и прогнозируемыми перспективами. При этом я, конечно, надеялся и на свою интуицию, и на способность импровизировать, не раз выручавшие меня в критических ситуациях.

На следующий день я подписал соглашение о расторжении трудового договора[54].

Эйчар, в чьи обязанности входил контроль за соблюдением всех формальностей, необходимых для оформления официального увольнения по соглашению сторон, смотрела на меня с видимой опаской и с нескрываемой злобой. Она относилась ко мне словно к трупу, который не может уже причинить ей никаких неприятностей, однако была крайне осторожна в общении со мной, так как опасалась, что, контактируя с этим вредоносным объектом, может подцепить опасную заразу.

Эйчар сказала мне, что мой последний день – завтра, но я могу покинуть офис немедленно. Я посмотрел на часы: было 12:25. «Очередная попытка подловить меня на нарушении», – подумал я и сказал, что не могу уйти в рабочее время, так как это будет считаться прогулом. Эйчар недоумевала; мы, мол, уже все подписали, о каком же прогуле может сейчас идти речь? Я ответил, что у меня уже была возможность получить представление о том, как эйчар и ее коллеги «творчески» составляли документы и подписывали их задним числом, поэтому, чтобы покинуть офис сейчас, мне требуется соответствующее распоряжение. «Можно неофициальное», – сжалился я. Эйчар заявила, что никогда не сталкивалась с подобной ситуацией, и я ей верил, так как она не обладала компетенциями, требуемыми для корректного увольнения сотрудников. Через полчаса она принесла мне какую-то бумажку, подписанную кем-то из отдела кадров, в которой сообщалось, что я могу «удалиться из производственного помещения компании, так как завтра – мой последний рабочий день и задач у меня уже нет». Получив обходной лист, я сдал компьютер в отдел IT, чувствуя себя Артуром, расстающимся с Экскалибуром[55], ведь я буквально жил, спал и бодрствовал с этим ноутбуком, принимал за ним пищу, однако мне даже не пришлось «чистить» его перед возвратом: на нем не было ни одного моего личного файла.