Мои токсичные коллеги. Как пережить abuse на работе?

Получив эти бесценные для меня данные, я полностью их использовал и в срок завершил презентацию. Сверил все слайды с подробным описанием, присланным руководительницей, и удостоверился в том, что моя работа содержит ответы на все заданные мне вопросы. Однако я не удержался от того, чтобы доставить себе небольшое удовольствие: несмотря на высокую детализацию задачи, руководительница не указала, на каком языке должна была быть сделана презентация. Казалось бы, задача поставлена на русском языке, презентация готовится для русскоговорящей страны, значит, язык исполнения – русский. Однако наша компания – международная, поэтому все документы, если иное заранее не оговорено, подготавливаются на английском языке. Так я и сделал – подготовил презентацию на английском и отправил руководительнице. «Это должно привести ее в шок, – думал я, – ведь задача была специально сформулирована таким образом, чтобы я не смог ее выполнить. Что же, я смог, хотя и сам с трудом в это верил».

В ответ руководительница прислала мне обновленную табличку excel, в которой содержалось описание задачи, с добавленной колонкой «Что сделано?», и попросила меня указать по каждому пункту, что конкретно я сделал. Оценив это послание, я рассмеялся: руководительница вообще не понимала, что я сделал, так как не владела английским языком и не понимала стратегии, которой была посвящена презентация. К. все время повторял мне, что я обязан выполнять любую задачу, которую передо мной ставит мое непосредственное начальство. Я вставил в колонку руководительницы названия слайдов и с кратким сопроводительным письмом – написанным, разумеется, по-английски – отправил ей. Больше никаких писем по этой или по какой-либо иной задаче я от руководительницы не получал.

Пришло время второй встречи с «большим директором». Я вновь поблагодарил его за уделенное мне время, за конструктивный подход к нашим переговорам и подтвердил, что моя позиция относительно шести окладов, которые должен получить в качестве компенсации при увольнении, не изменилась. К подробному расчету я добавил расходы на юридическую помощь, которые был вынужден понести. «Большой директор» резко перестал быть милым, его голос из вкрадчивого трансформировался в каркающий деревянный, он явно был изумлен. Вернее, стремился показать мне, что испытывает изумление, видимо, для того, чтобы я испугался собственных слов и сдал назад. Я не сдал. И сказал ему, что юрист был необходим мне для защиты собственных прав: обойтись без его помощи и поддержки я не мог, поэтому вынужден включать соответствующие расходы в расчет компенсационного пакета. «Большой директор» еще полчаса объяснял мне, как я не прав, но свел все к следующему: я увольняюсь немедленно, получаю четыре оклада, и – внимание – специалистка отдела кадров (до этого момента она не проронила ни слова) даст мне бесплатную консультацию, которая станет для меня уроком того, как следует проходить собеседования. «Таня, давай!» – скомандовал «большой директор». И в течение 10–15 минут Таня рассказывала мне, как такая консультация поможет мне и моей семье, как быстро я устроюсь на новую работу и как вокруг меня расцветут цветы и запоют птицы. Я выслушал ее и сказал, что мне нужно подумать. «Большой директор» отвел мне на это два часа.

Наконец-то передо мной замаячила развязка этой бюрократической драмы. И она была вовсе не безнадежной: я ведь уже добился компенсации в четыре оклада, хотя всего три недели назад мне предлагали только один, а до этого в течение нескольких месяцев склоняли к увольнению по собственному желанию. Идя по офису на кухню, я ловил на себе странные взгляды: очевидно, мое положение в глазах сотрудников компании изменилось. Если бы я был «плохим», я бы тихо сидел, зная свое место, но я-то про- должал писать официальные письма и вел себя так, словно ничего не боюсь. Вероятно, люди стали догадываться, что моя ситуация не самая простая и понятная, более того, кто-то, возможно, даже думал, что я прав. Как бы то ни было, все, кого я встречал, на всякий случай здоровались со мной. Это придало мне сил для финального рывка.

«Большой директор» начал встречу с того, что лично у него претензий ко мне нет. Он все еще готов дать мне рекомендацию. Мне также выплатят все отпускные (господи, опять!). И, что уж совершенно беспрецедентно (но что ни сделаешь, испытывая сочувствие к увольняющемуся сотруднику), так это то, что мне будет предоставлена консультация специалиста отдела кадров. Это окончательное предложение, другого не будет. «Большой директор» ждет, что я пойду руководству навстречу. Итак, что я решил?