Люси выглядела такой маленькой в сравнении с ним. Так легко ее ранить. Слишком легко.
Тристан накрыл рукой изящный изгиб ее живота. Сердцебиение ощущалось даже там – лихорадочное эхо билось под ладонью.
Он растопырил пальцы.
– Как ты предпочитаешь?
Люси застенчиво посмотрела ему в глаза. Неужели любовники не задавали ей такой вопрос?
– Как обычно. – Выражение лица было совершенно непроницаемым.
– А что для тебя «обычно»? Я заинтригован.
Она повела плечами:
– Почему бы тебе не приступить к делу и не выяснить самому?
Она хочет, чтобы он учился методом проб и ошибок?
– С удовольствием!
Тристан снова накрыл ее рот своим. Люси негромко пискнула. Он коварно ухмыльнулся. Люси издала
Она выскользнула из-под него, тяжело дыша.
– Я бы хотела, чтобы мы приступили к делу.
Он не возражал. Однако она все еще была довольно зажата – даже для одного его пальца, – чтобы он пошел дальше.
Тристан покачал головой:
– Мы не готовы.
Люси нетерпеливо пнула ступней одеяло.
– Пожалуйста.
Тристан всунул второй палец и, наверное, слишком резко – Люси зажмурилась и сдавленно ойкнула от дискомфорта.
Он замер.
Совсем не такой реакции он добивался.
Ее лицо постепенно расслабилось. Новая волна блаженства?
Внутри шевельнулась смутная догадка.
Желание пропало. Комната снова обрела очертания: потрескивание дров в камине, шероховатость шерстяного одеяла под боком. На поверхность всплыли мелочи: неловкий поцелуй, вскрик удивления, чрезмерная зажатость и тревожность… Черт возьми! Не может быть!
Он мягко отстранился, не решаясь взглянуть на нее:
– Люси…
Она распахнула глаза, с тревогой и подозрением.
Бесстыдство, с которым она встретила его – совершенно обнаженная. Только опытная женщина способна на такое. Или женщина, которая, столкнувшись с вызовом, инстинктивно предпочитает бить, а не бежать. Тристану стало не по себе.
– Люси, ты… – начал он сначала. – У тебя есть опыт? С мужчинами? Или нет?
Глава 23
Неистовство в глубине его глаз побуждало ее солгать. Однако Люси никогда не лгала.
– Это имеет значение? – спросила она с некоторым вызовом.
Тристан смотрел на нее как на незнакомку:
– Имеет ли это значение?.. Имеет. Потому что я не укладываю в постель девственниц.
– Неужели?
– Никогда, – процедил он сквозь зубы и сел.
Люси тоже села, прикрыв грудь уголком пледа.
– Почему?
– Потому что они девственницы. – Ответ прозвучал чопорно и как-то неуместно на фоне его обнаженной татуированной груди.
– Боже мой, – удивленно протянула Люси. – У негодяя есть совесть.
Тристан побледнел:
– Совесть тут ни при чем. Я просто не люблю драматизировать. Женщина, мечущаяся и кричащая в постели, не в моем вкусе. – Он нащупал на полу свою рубашку. – А еще их нужно обучать, а это утомительно.
Тристан встал, и Люси ощутила приступ паники. Он уходит! Небольшая боль, которую он причинил, только начала утихать. И он оставит ее с болью и без удовлетворения.
– Стало быть, все дело в затруднениях, – решилась она.
– Именно. – Он начал натягивать рубашку и вначале запутался в ней; наконец просунул голову и добавил: – Никакой перетрах не стоит неудобств. По этой причине я не укладываю в постель девственниц, а также сестер, дочерей или матерей близких друзей. Потом хлопот не оберешься с адвокатами – вот главное затруднение. – Он нагнулся за жилеткой.
– Матерей? – ошеломленно переспросила Люси. – Дочерей?
Тристан застегивал пуговицы, по-военному аккуратно.
Он уходит!
Люси подавила приступ страха.
– Я не причиню тебе неудобств. Я никогда не кричу. И я много читала на эту тему, всю доступную литературу, даже непристойную. Я достаточно много знаю.
Он остался холоден:
– Ничего ты не знаешь.
Люси приподнялась и наконец позволила себе вспылить:
– Ты никогда не спрашивал, были ли у меня любовники. А я никогда не утверждала, что были.
– Я имею дело с женщинами, осознающими свои желания, – процедил он сквозь зубы, хватая скомканный пиджак. – Как-то я заметил, что твое пальто пахнет так, как мундиры моих парней, когда они возвращались из борделя… И опять же ты вполне способна пройти через любой разврат только для того, чтобы собрать материал для статьи или чего-то вроде того; с тебя станется.
Она встала в полный рост и выпалила ему в спину:
– Я не имела намерений нарушать твои правила относительно целомудрия. Однако слишком поздно. Они уже нарушены. И целомудрие, и правила.
Тристан замер. Рука, так нежно ласкавшая ее, сжималась и разжималась в кулак.
Скорость, с которой они перешли от экстаза к неловкости, была поразительна. У Люси даже голова закружилась. Тристан прав: она знала очень мало. По-прежнему мало.
– И поскольку мое целомудрие нарушено, может, ты решишь остаться?
Он обернулся и недоверчиво повторил:
– Нарушено?
Люси виновато пожала плечами: