Мой любимый негодяй

Тристан обычно не лез в карман за словом, однако сейчас был полностью растерян. Все усложняется.

Люси зажгла последнюю свечу и повернулась к нему. Красноватое свечение очертило изящный силуэт. Волосы свободно струились поверх халата. Тристан ощутил жар и возбуждение, вспомнив, как мягкие пряди скользили в ладонях, вспомнив тяжесть тела на своем бедре, нежную ладонь на набухшем члене…

На лбу выступил пот. Тристан подцепил пальцем воротник и раздвинул его.

– Люси, нам нужно поговорить.

Она вскинула подбородок:

– Тебе не кажется, что мы и так слишком много говорим?

Она потянула за поясок, и халат распахнулся на груди.

Вспышка. Белоснежная кожа.

Люси была обнажена.

Тристан невольно издал первобытный звук.

Люси вновь запахнула халат, однако он успел увидеть достаточно. Достаточно, чтобы никогда не развидеть. Женщина была бесконечно прекраснее, чем мог вообразить его развращенный мозг. Настоящая блондинка.

– Только не это, – прохрипел он. – Так нечестно.

Люси вскинула голову:

– Пусть. Говорят, в любви и на войне все средства хороши.

Верно.

– Тогда повоюем, – прошептал он и бросился к ней. Раздался стук брошенной на пол трости. Плащ, шляпа, пиджак упали позади Тристана; он навис над испуганной женщиной, уже взявшись за последнюю пуговицу жилетки. Люси следила взглядом за его проворными пальцами, а затем, когда ворох одежды с шуршанием лег на одеяло, посмотрела ему в лицо.

– Ну что, – он отстегнул подтяжки, – ты уже готова капитулировать, Тедбери?

– Я…

– Сейчас… – пообещал он, запустил пальцы ей в волосы и поцеловал. Люси ахнула, и он протолкнул язык между ее губ.

Наконец-то.

На миг Тристан растворился в бархатном, интимном тепле. Наконец он узнал ее вкус. Наконец.

Тристан проник глубже к ней в рот, уже обезумев. Последний уголок мозга, еще сохранивший разум, ожидал, что Люси его укусит. Сейчас он был готов позволить Люси искусать себя до крови, только бы доставить ей удовольствие.

Он сгреб ее в охапку и приподнял – губы к губам, грудь к груди. Как сквозь завесу, донесся жалобный вскрик. Тристана словно увлекло в воронку от избытка ощущений: сладкие губы, мягкий язык, податливое тело. И, как тонущий жаждет глотка воздуха, он жаждал погрузиться в нее еще глубже.

Тристан прервал поцелуй и опустил Люси, чтобы снять через голову жилетку.

Она не сводила с него глаз; взгляд переместился с груди к плечам, затем ниже, к кубикам мышц на животе. Оценивающий взгляд женщины, которая прикидывала: а стоит ли этот мужчина того, чтобы с ним переспать?

Много лет Тристана не волновало, прошел ли он испытание. А вот теперь задумался.

Их взгляды встретились.

Люси выглядела размякшей и безвольной.

Хорошо.

Инстинкт поторапливал и требовал простых действий. Тристан положил руки Люси на плечи и сдвинул халат вниз, вместо того чтобы распахнуть. Тело наполнилось жаром при виде ее наготы. Груди, изящные выпуклости ягодиц, необыкновенно стройные бедра…

Он опустился на колени.

Люси ойкнула, когда он стиснул ее бедра и прижал лицо к животу.

– Тристан…

Он поцеловал ее пупок, затем лизнул. Она молчала. Он повторил, Люси взбрыкнула, и Тристан усилил хватку, потому что тоже был пьян; пьян от ее наготы и ее аромата, смеси цитрусов, шелковистой кожи и более интимных, возбуждающих ноток. Дорожка из поцелуев потянулась вниз, следуя за этими нотками, за запахом женщины, который превращал мужчину в животное. В том месте, где сосредотачивалось наслаждение, он замер. Под губами бился пульс – жар потаенных мест, полных желания. Боже… Как хорошо…

Он прижал язык к тому самому месту. Да!

Тристан с удовольствием провел бы остаток жизни здесь, между бедер Люси, бормоча между поцелуями непристойности и комплименты…

И тут его схватили за волосы и потянули вверх, грубо прервав блаженство.

Над ним нависло лицо Люси, растерянное и возбужденное.

– Тебе не нравится? – прохрипел он.

В глазах Люси сверкал миллион эмоций.

– Кажется, нравится. – Она так и не выпустила его намотанные на кулак волосы.

Тристан догадался, что он торопится и губит репутацию опытного любовника, идя на поводу у своей алчности. Алчности? А может, это менее лестное и более фантастическое чувство – опасение, что Люси растает в его объятиях?

– Можно? – Его ладони скользнули от бедер к талии. Один рывок – и Люси упала ему в руки. Упала и уставилась на Тристана широко раскрытыми глазами, дезориентированная, словно приземлилась в чужой стране. Обнаженная и растерянная Люси в его руках. Картина, которую Тристан столько раз представлял в своих фантазиях, что мог бы нарисовать с закрытыми глазами: приоткрытые губы, расширенные зрачки, нежная шея, нервно дрожащая от нетерпения…

Тристан из тех фантазий занимался с ней порочными и греховными вещами.

Чего не ожидал Тристан из фантазий, так это боли. Он держал Люси в руках, и ему было больно. Боль зарождалась в груди и распространялась по всему телу, сдавливая горло и парализуя мышцы.

Он торопливо опустил Люси на одеяла и лег рядом, положив свою все еще одетую ногу поверх ее обнаженных бедер, словно захватив в силок.

На нежной девичьей коже плясали отблески пламени, чередуясь с тенями.