Мой любимый негодяй

Внезапно Катриона вцепилась в плечо Люси. На щеках у нее вспыхнул нервный румянец.

– Наверное, лучше я пойду и выпью пунша, – шепнула она.

– Так не годится, – возразила ей Хэтти. – Он тебя уже заметил.

– Леди! Мисс Гринфилд! – прокричал лорд Перегрин и, чтобы не оставить сомнения в том, что он их действительно видит, махнул молотком, лишь по чистой случайности не задев кудрявую голову лорда Палмера.

– Черт! – шепотом выругалась Катриона.

Несколько непривычно было видеть обычно хладнокровную подругу в таком смятении, однако Люси вспомнила – пару месяцев назад Катриона стала на сторону Перегрина, когда тот рассорился со своим могущественным братом. Люси замедлила шаг, пораженная внезапной догадкой:

– Ты к нему… неравнодушна?

– Тсс, – шикнула Катриона.

– Он нас пока что не слышит, – прошептала Хэтти; она явно что-то знала.

– В любом случае это неважно, – мрачно подытожила Катриона. – Он назвал меня «хорошим парнем».

Хэтти резко остановилась и от возмущения выпятила губы в форме буквы «О»:

– Он сделал что?

Катриона поправила очки.

– После инцидента в винном погребе поблагодарил меня и сказал, что я «очень хороший парень». Явно не заметил мою принадлежность к женскому полу.

– Хам!

– И он далеко не первый, – вздохнула Катриона. – Ладно, хватит об этом.

«Он тебя не стоит», – хотела сказать Люси. В свои девятнадцать лорд Перегрин по сравнению с двадцатитрехлетней Катрионой выглядел молокососом. И в любом случае был недостоин ее блестящего ума. Однако, как ни прискорбно, если дело касается мужчин, эмоции не поддаются логическому объяснению. Когда подруги приблизились к группе джентльменов, Люси поймала себя на том, что ищет среди них долговязого распутника с медными волосами – а ведь прегрешения Тристана намного более оскорбительны, чем идея обозвать ее парнем.

Люси взяла руку Катрионы и кивнула игрокам.

– Давайте притворимся, что не умеем играть, и пропустим все мячи?

– Конечно, – весело согласилась Хэтти. – По крайней мере, если ты хочешь, чтобы один из джентльменов сегодня пригласил тебя на танец. На вальс! Рекомендую лорда Палмера: у него легкая походка и он уверенно ведет в танце.

– Я терпеть не могу намеренно отбивать мяч под неправильным углом.

Катриона крепче сжала ее руку:

– Обещаю выигрывать за всех нас. Я никогда не танцую.

Тристан не мог припомнить более скучного бала – а ведь он еще даже не начался!.. В его руку вцепилась Сесиль, которая в своем розовом платье с рядами декоративных кисточек и складок выглядела как роза и пахла тоже как роза; позади неотступно следовали неразговорчивая мать Люси и Томми Тедбери, явно затаивший обиду. Постоянное присутствие этой троицы душило Тристана сильнее, чем галстук-бабочка, неприятно сжимавший горло с того самого момента, когда он встретил Сесиль и графиню у их комнат, чтобы сопроводить на бал.

В Большом зале их заметили несколько приятелей Тристана по Итону, с бокалами в руках. Уэстон, Кэлторп, Эддингтон и Макгрегор, мгновенно определил Тристан, когда парни, вдохновленные бренди, разом выкрикнули его имя.

Он обернулся и положил руку в перчатке на плечо друга детства:

– Томми, могу я поручить тебе Сесиль на оставшуюся часть пути?

Томми Тедбери наградил его угрюмым взглядом:

– Вряд ли можно передать леди как посылку, Баллентайн.

– Я всегда считал ее драгоценным грузом, – парировал Тристан, возобновляя движение в направлении однокашников.

Их манеры со дня окончания школы практически не эволюционировали: те же подколки, грубый хохот, похлопывание по плечу. Изменения затронули лишь внешнюю сторону: шевелюры поредели, кожа на лицах приобрела нездоровый красноватый оттенок. Однако с учетом сложившихся обстоятельств их компания была все же предпочтительнее.

– Я бы пошутил насчет твоих стихов, – сказал Эддингтон, наклоняя стакан в сторону Тристана, – вот только неохота получить нож в спину в самый неожиданный момент.

Его улыбка не затрагивала глаз. В Итоне Эддингтон пару раз получил пресловутый удар в спину, поскольку единственной возможностью для младшего занять свое место в иерархии пансиона было проявить оригинальность – в чем угодно. А вот Тристан, хотя у него были проблемы с дисциплиной, всегда с лихвой компенсировал этот недостаток способностью к творчеству.

Он взмахом руки подозвал лакея с подносом и выбрал себе бренди.

– Как твой сельский бизнес, Уэстон?

Сельские занятия Уэстона, как известно, досаждали Эддингтону, и он наверняка сейчас разразится длинной речью о быках. Пока голос не сорвет. Однако тот широко открыл глаза и присвистнул сквозь зубы. Должно быть, заметил женщину.

– Черт возьми! Мегера Тедбери!..

Тристану стоило некоторых усилий повернуться не мгновенно, а с показным равнодушием.

Люси как раз преодолевала последние несколько ступенек парадной лестницы.

Весь Большой зал исчез; осталась только грациозная женщина в красном. Нет, не в красном – в алом! Как его любимый пиджак. Как рубин в его перстне. Как цвет крови, устремляющейся к сердцу.

Во рту пересохло. И бренди не помог.