Мой любимый герцог

Он колебался два удара сердца, возможно, три. Затем его рука опустилась, и он отступил назад, унося с собой тепло своего тела.

– Как вам будет угодно.

Его тон был официальным и бесстрастным. Даже равнодушным. Совсем не похожим на тот, какой был во время их первой встречи в этой библиотеке.

Аннабель открыла дверь и поспешила в ночь. Издалека до нее доносились хлопки и взрывы фейерверка, которого она так и не увидела.

Глава 19

Рассвет едва забрезжил над горизонтом, а экипаж уже был готов к отправлению в Лондон, где герцогу предстояла еженедельная встреча с королевой.

Себастьян остановился в прихожей на полпути к дверям.

– Бонвилль! – рявкнул он.

Дворецкий появился, словно из воздуха.

– Ваша светлость?

– Что-то с освещением.

Дворецкий окинул прихожую быстрым взглядом, штукатурку, люстру, французские стулья, расставленные вокруг камина, и в его глазах появился оттенок паники. Очевидно, Бонвилль не нашел в освещении никаких изъянов.

– Лампы, – нетерпеливо сказал Себастьян, снова направляясь к входу. – Они совсем не дают света. Полагаю, во время вечеринки сеть была перегружена.

Наверняка дело в этом. Вроде бы мелочь, но из-за тусклого света в доме стало совсем мрачно.

Бонвилль тут же бросился исполнять указание герцога.

– Я вызову специалистов по газу, чтобы они проверили трубы и каждую лампочку, ваша светлость.

Себастьян быстро кивнул.

Лакеи распахнули перед ним двойные двери, и от струи холодного утреннего воздуха у него заслезились глаза. Он поспешно спустился по скользкой лестнице к карете. Легкий снежный покров, благодаря которому Клермонт выглядел сказочным уединенным замком, за последние пару дней превратился в слякоть. Впрочем, это не имело значения. В его рабочем кабинете погода всегда была одинаковой.

Лондон медленно, но неуклонно пропитывался серой моросью. Когда герцог вошел в Букингемский дворец, его кожаные туфли блестели от влаги, несмотря на раскрытый над ним черный зонт.

Сегодня Монтгомери не ожидал теплого приема. И королева, и Дизраэли вряд ли придут в восторг от его последних рекомендаций. Но он все равно будет настаивать на своем. Он всегда знал наверняка, как нужно действовать, так же как его фермерам какое-то шестое чувство подсказывало, в какую сторону изменится погода. Усаживаясь, герцог гадал, известно ли уже Виктории о побеге его возможного наследника. Это означало бы выпустить из бутылки джинна, которого он предпочел бы держать взаперти.

Королева и премьер-министр сидели на своих обычных местах: она – у окна в похожем на трон высоком кресле, он – прямо у камина, словно его все время знобило. Записи Себастьяна были аккуратно разложены на низком столике.

Тусклые, без блеска глаза королевы напоминали ониксовые серьги в ее ушах.

– Рада слышать, что ваша новогодняя вечеринка удалась, – сказала она.

Он почувствовал неожиданный укол в сердце. Та вечеринка теперь всегда будет напоминать ему о личной неудаче.

– Рад, что оправдал ваши ожидания, мадам.

– Я не сомневалась, что так и будет. – Ее взгляд переместился с него на бумаги перед ней. – Однако ваши идеи по поводу кампании нас, признаться, чрезвычайно удивили. Вы предлагаете нам идти на уступки фермерам, Монтгомери?

– Когда-то вы назвали их опорой Британии, мадам, – бесстрастным тоном ответил он.

Королева поджала губы, решая, нравится ли ей, когда ее собственные слова используют против нее.

– Фермеры не наш электорат, – сказал Дизраэли. Его белые волосы стояли дыбом на затылке, как будто он дремал в своем кресле и, очнувшись ото сна, еще не успел привести себя в порядок. – Провинциальные земледельцы не представляют интереса для тори. Кроме того, в них уже вцепились мертвой хваткой либералы.

– Действительно, для Гладстона они легкая добыча, потому что все еще держат на вас обиду за отмену Хлебных законов, – согласился Себастьян. – А ведь многих из них можно перетянуть на нашу сторону, если пойти на некоторые уступки.

Дизраэли закашлялся и долго кашлял, выпучив слезящиеся глаза.

– И сколько же этих фермеров? – спросил он, отдышавшись.

– Около трех тысяч.

– Слишком мало, чтобы повлиять на исход выборов. Даже если они имеют право голоса.

Себастьяну хотелось схватиться за голову. Как, как этому человеку удалось пробиться к власти и завоевать благосклонность королевы?!

– Стоит обеспечить каждому из этих трех тысяч фермеров несколько торговых партнеров, и каждую пятницу в пабе они смогут заражать их своим гневом, а мы получим десятки тысяч возмущенных торговцев, которые обязательно повлияют на исход выборов в своих округах, – сказал он. – Либеральная партия по-прежнему очень ловко и умело перекладывает вину за экономический спад на тори, они постоянно обвиняют нас в этом в ратушах и на рыночных площадях по всей Британии.

Губы Дизраэли скривились, будто он проглотил что-то неприятное.

– Вы ведь и сами не стояли в стороне, когда я писал манифест тори. Мы выступаем за расширение империи, которое открывает бесконечные горизонты. Слава. Величие. Это то, что воодушевляет людей, даже самых ничтожных. Возродите величие империи, и фермеры с радостью пойдут за вами.