Мои Белые Боги

– Алиохаро, – повторили вестники и только Перекоос промолчал.

– Я услышал тебя и скажу: мы не угрожаем дому мориспен. На том праве, что мы рождены, живы и дышим, мы заняли лишь небольшую часть этого мира, у хозяев Горыянцы довольно территорий для жизни. Они же никогда не предлагали нам говорить, только нападали. Нам нужна твоя помощь, драгэти, не чтобы отнять территории, а чтобы сохранить свои жизни и жизни безвинных людей.

Выслушав эту короткую речь, призыв о помощи, Ральф в знак уважения склонил голову и заметно расположился к рассудительности Аклоса и ответил: – Я не могу помочь так, как вы этого ждете, вестник. Отправляясь в экспедицию с Катарацом, я сильно рисковал и рискую, без карты, без сопровождения мне не вернуться на Риспу. Без драгэти силы положение нашего родного мира станет еще более затруднительным, кроме того я обязан позаботиться о младшей вестнице и моем единственном потомке – ясной Анэлии Форст. Безумство нескольких Уэарзов привело к тому, что из всей династии нас осталось только двое. Они забыли о вестническом братстве, совершили ужасные преступления и были наказаны. И Грис, конечно, когда вернется, станет для нас с дочерью опорой и ближайшим помощником.

Печальные вести заметно расстроили вестников и риспийцев. Ральф говорил о некой распре среди вестнических семей, приведшей к почти полному уничтожению Форстов и Аклос тяжело вздохнул, еще раз склонил голову и сказал: – Тяжело слышать такие слова, да разольется мир между братьями и не будет у них вражды между собой. Алиохаро.

– Алиохаро, добрый сын доброй матери. Другая Риспа, другие вестники, – сказал Ральф с одобрением глядя на бородача, – теперь нам не до вражды. Дела плохи, всего я не имею времени сказать, да и не нужно. Я нужен своему народу, и вы нужны! Если останетесь – погибнете, Катарац найдет способ взломать защиту укрепления и очень быстро. Мориспен хотят избежать вашей смерти, чтобы не ссориться с драконами и предлагают покинуть Горыянцы вместе с вашими детьми полукровками-простерианцами, в которых течет риспийская и вестническая кровь. Уйти нужно до заката. Это хорошее предложение, братья. Пора вернуться домой!

На лицах вестников застыло недоумение, удивление, задумчивость, усмешка, отрицание. Никто не спешил разделить энтузиазм важного гостя, который ни открывал клетки с людьми, не видел их плачевного состояния и все эти годы не учил маленьких обитателей Горыянцы смеяться.

– В Горыянцы мы попали через открытый Альмахатери проход, ты же прибыл с помощью чужого драгэти, поэтому исполняя волю богов о нашей судьбе, мы свободны от клятв Риспе, – стараясь говорить убедительно, произнес Грис и все равно было заметно его волнение. Потому что это ни что иное, как не повиновение драгэти силы. Воля богов на Земле понятие из мифов и легенд. Среди вестнического права, если так можно выразиться, является серьезным аргументом, то есть если их сюда «занесло», то Ральф не может отдавать им приказы, ведь они не просто покинули Риспу, они «покинули» время.

Ральф Форст далеко не хладнокровный мориспен, его реакцию легко понять по мимике. В этом драгэти «старом вороне» сидит нетерпимость к другому мнению, кроме своего, старательно подавляемые задатки тирана нет-нет, да и проглядывают и проскальзывают. Он пустился в опаснейшее путешествие из-за сидящих за столом двух драгэти. На Риспе Ральфу очень нужны помощники и слова Гриса пришлись ему не по вкусу. Прям совсем не по вкусу. Не желая сдаваться, Ральф перебрал пальцами по столешнице и убийственно-тяжелым голосом сказал: – Боги не препятствовали моему появлению и нашему возвращению домой тоже препятствовать не будут.

– Тогда пусть каждый решает за себя: я – остаюсь! – твердо сказал Грис и выдержал взгляд Форста.

– Я – тоже остаюсь, – заявил довольный Перекоос и отбил каблуками чечетку, что выглядело отчаянно глупо. Саша стала свидетельницей щекотливого разговора и не простого личного решения каждого присутствующего. Кто ж знал, что так повернется встреча. Если уйти прямо сейчас, то это будет заметно и в тройне неудобно. В зеркале опять почудилась незнакомка с темными волосами.

– Может зеркало какое-нибудь «волшебное», «заколдованное» драгэти. Не зря же оно стоит в вестническом зале, – подумала Саша.

– Меня можно не спрашивать: я остаюсь, – отозвался Аклос Уэарз.

– А дети? – спросил Ральф, – я знаю, как они будут дальше расти и смогу позаботиться. Среди полукровок нет драгэти, растут так же быстро, как люди и живут десять человеческих жизней.

– Благодарю. Это хорошие новости, мы многого о них не знаем пока …еще, – задумавшись, ответил Аклос, – да хранит судьба от таких решений, но здесь их дом, мама, друзья. Они разделят участь всего человечества. Алиохаро. Это моё решение.

– Я остаюсь, – сказал Изирда.

– Остаюсь,

– Остаюсь,

– Остаюсь,

– Моё слово: остаюсь,

– Остаюсь, – на разные голоса и оттенки повторялось в вестническом зале. От страшного привкуса, что вообще возник этот вопрос до разочарования, что возник этот вопрос.