Мои Белые Боги

Мориспен отошли от укрепления, вихри и драгэти противника отступили, мори с долины и Падовой бездны исчезли, будто ветром сдуло, небо просветлело, и о насыщенном и коротком бое двух рас напоминал только заваленный ветками, листьями, погибшими животными и мхом, раненый лес. Доска Ральфа поднялась на вестнический уровень и безошибочно точно остановилась возле вестнического зала. Ральф заправски по-местному спрыгнул на террасу, завел руки за спину, осмотрелся и направился в зал. Вестники шли следом и так как движимые необходимостью, а никак не праздным любопытством и интересом, а необходимостью узнать свою судьбу в зал вошли и риспийцы, то немного постояв у входа и видя, что никто не гонит, Саша тихонечко нырнула к ближайшей каменной лавке рядом с зеркалом в черной, деревянной оправе с серебристыми краями и заметила некоторые изменения. Зал стал как будто бы больше, шире, и по стенам клубилась бежевая дымка. Справа от входа под образовавшейся аркой появились широкие, каменные скамьи в три уровня высотой. Половину вестников и риспийцев Саша до того видела лишь мельком или вообще никогда не видела.

В зале стояла тишина. Такая сочная, насыщенная тишина, когда сказать нужно очень много и осталось решить с чего начать. Взгляды и мысли всех присутствующих были устремлены к Ральфу Форсту, который стоял возле волшебного окна, открывающего вид на далекий, некогда покинутый Тарс. Ральф смотрел верно недолго и когда обернулся взгляд его заметно смягчился и с теплотой он сказал: – Тарс давно изменился: покрылся горами и туманами и холодными дождями.

– Что? Еще больше? – удивился Грис.

– Да. Ничего толком не растет, – ответил Ральф Форст с таким видом и такой интонацией, что стало понятно: лирическое отступление на этом закончено.

С «седого ворона» слетела бархатистость и он сел во главу стола драгэти, где специально для него было оставлено место и начал рассказывать: – Драгэти здешних мориспен – ходоки, и в одной из экспедиций наткнулись на Риспу. Не через проход, не понятно, зачем им понадобилось идти вглубь миров, но пока мы добирались до сюда такие нетипичные переходы случались трижды, так что понимаю это – обычная практика: сочетать проходы и хождение вглубь. Наткнувшись на живой мир и почувствовав силу, мориспен сделали пометки на карте и ушли и забыли. Далеко не все расы хилами хотят знать друг друга. Но много позже мориспен пытались снова пройти до Риспы, но времени прошло уже очень много: следуя естественному влиянию миров, проход сместился или вовсе закрылся. Последние попытки вернуться к неисследованному живому миру предпринял Катарац Фиц, уловив схожесть в описании обитателей Риспы и «дорогих» гостей. Он сделал несколько попыток, и последняя была удачной. Признаться, для меня это загадка. Как это возможно? Хотя может статься, он врет. Драгэти Риспы ходоками не были, поэтому в проходах не очень разбираются. Я думаю, Катарац не будет обращаться к драгэти силы своей расы. Если он признает неспособность удержать этот мир, его заменят. Ему не простят поражение. Неудача в мире силы означает смерть, и это правило в общих чертах действует везде, братья мои. Поэтому он и выбрал такое странное решение: искать ваш родной мир. Катарац не хочет ссориться с драконами. Большая удача, что мы встретились потому что обычно близ Риспы снуют потомки монукен.

– Кто такие потомки монукен, драгэти?. – спросил Грис и остальные переглянулись.