Млечный Путь, 21 век, No 1(46), 2024

Третий способ: индуктор вторгается в политику, нарушает явный или завуалированный запрет государства, например, "позволяет себе" намекнуть на нечто политическое в присутствии кого-то, кто, может быть, способен воспользоваться этим, сделав плохо говорящему, и надеясь на печеньки себе ("Кто написал четыре миллиона доносов?"). Как и в предыдущем случае, тут возникает зависимость от государства, конкретной компании, конкретного человека. Именно ролью государства этот способ отличается от политического варианта второго способа.

В заключение этого раздела приведем пример привязки намека к времени и культуре. Художник, нарисовавший Свободу на баррикаде, в неприлично драном и среди трупов, намекает на свободу от условностей и возможные последствия. Этот намек был гармоничен в европейской культуре соответствующего периода. Однако современный гениальный ремейк той Свободы - Vivat, France (George Shchegol, $17.200, print from $40) - намекает: не в обнаженке дело. Причем, как говорится, "в деле", вместо трупов - полиция и, может быть, армия на заднем плане, то есть, прекурсоры - рис. 3.

Первочитатель заметил, что картину можно понять и как призыв спасти Францию и западную цивилизацию пока еще не поздно, и как призыв молодежи к бунту против западной цивилизации. Шины - это то, что любят жечь "мирные протестующие". Все три журнала - L'Humanite, левацкая пресса. И опять возможны две трактовки: и "раздавите гадину!" и "попрана свобода слова, боритесь!" Остается вздохнуть и признать сложность этого уголка Вселенной.

Понятие "намека" в мире демотиваторов уже, чем понятие намека вообще (на это обратил мое внимание А. Н. Поддьяков). Например, среди намеков вообще есть еще личные намеки. Например, в обществе один говорит что-то вроде бы всем, а другой понимает (в отличие от всех остальных), что это намек ему. Еще бывают колкие намеки в споре двоих - и непонятная со стороны взрывная реакция одного из участников.

Несколько методических замечаний

Все факторы приведены выше на бинарном гуманитарном языке - или есть, или нет, или белое, или черное, или с нами, или против нас, и так далее, весь политико-синонимический ряд. Но везде, где указана четкая граница, наверняка есть переходная зона, то, что в физике называется "межкристаллитная граница" - и она вполне, как и в физике, имеет толщину. Поле для исследований тут имеется во всех случаях, да и как провести границу между личным и безличным намеком? По признаку наличия личного знакомства не получится: на стадионе и с экрана - это будет, конечно, безличное, но где граница? Индиру Ганди, друга СССР, внедрившей в родной Индии массовые принудительные стерилизации, замочили бойцы собственной охраны - а она-то, наверное, думала, что всех их знает. Некоторые современные политики фотографируются с убийцами и террористами и тоже думают, что их знают.

Если подходить серьезнее, то для каждого фактора должна быть разработана шкала и указана область значений в более чем одномерном (не вздрагивай, ребенок, но прижимайся от ужаса к маме, об одиннадцатом измерении ни слова) пространстве, при попадании в которую вродебынамек может считаться намеком. Это, если мы в итоге грохнулись оземь и вернулись в бинарно-гуманитарный язык.

А если не грохнулись, то введем понятие "степень намековости", это будет функция наших переменных, и осталось договориться, кто она - скаляр или вектор; о тензорах не будем. Хотя, если состояние мозга - вектор, то модель намека, как тензора, естественна. Например, если я верю в A и не верю в B, и изображаю состояние моего мозга вектором (1, 0), то умножение на примитивную тензорную речь с экрана может изменить мое состояние на (0, 1). Студент-первокурсник, а то и школьник все поймет и даже с глумливым смешком заметит, что больше половины (в зависимости от размерности) вообще может быть бла-бла-бла, то есть не важно, что балабонит персонаж в зомбоящике. Что мы, собственно, и имеем.

Выше было введено деление на простую радость узнавания и преодоление, увеличивающее удовольствие и поддерживающее культуру намека. Если произошло преодоление табу, существующего в обществе, например, затронута сексуальная тематика в разговоре с (пока...) недостаточно близким лицом противоположного пола, то интенсивность радости увеличивается. Причина проста - подсознание воспринимает это как сближение. Радость возрастает и в том случае, если затронута тематика, не табуированная в обществе или группе, а запрещенная властью, то есть политически. Причина радости в этом случае не вполне понятна - может быть, это демонстрация себе и окружающим своей смелости?