Млечный Путь, 21 век, No 1(46), 2024

Журнал Млечный Путь, 21 век, No 1(46), 2024

Повесть

Кирилл Берендеев РИМСКИЕ ЦИФРЫ

- Может, еще партию?

- Хватит... хорошенького понемножку. Да и тебе отдых нужен.

- Я не устал.

- Знаю. Но и мне от тебя отдохнуть... а то... сколько можно. Все, иди. Иди уже, - больной задохнулся и рукой замахал, мол, не обращай внимания, ступай, наконец.

НП-43 оказался за стенами больницы. Последние две недели он провел у постели Алексея Кузьмича, помогая, составляя компанию и развлекая, насколько мог и умел. Незаменимый помощник, он и был создан для ухода за больными и умирающими, а к его сожалению, Алексея Кузьмича следовало относить именно к последним. Как и других пациентов клиники. Всех пациентов. Формально больница носила это название, фактически же представляла собой хоспис.

Он оглянулся на невысокое двухэтажное здание клиники, постоял недолго, но потом двинулся домой. В оперативную память выбралась мысль спросить у лечащего врача о состоянии больного, но НП позабытым движением качнул головой и двинулся вниз по улице, не оглядываясь. В памяти всплыл список дел, оборванный двенадцать дней назад, когда Алексею Кузьмичу последний раз стало хуже. С той поры НП-43, Никита, как его прозывал - в честь давно погибшего сына - пожилой пациент, не показывался в квартире. Хотя семьдесят, не возраст, прежде люди жили и до ста. Но когда это было, статистика попыталась вклиниться в память, НП отказал ей в доступе.

Он отмерил себе пять часов на все, после чего планировал связаться с больницей, узнать состояние отца, про себя так именуя Алексея Кузьмича, но при этом, не в силах произнести это слово вслух. Будто мешала старикова память о Никите, или же... он не вдавался в самоанализ, предпочитая оставаться в домыслах. Почти все, связанное с Алексеем Кузьмичом, находилось в подобном состоянии - слишком человеческое, чтоб изучать его мерой механизма, пусть даже настолько приближенного и внешне, и внутренне к создателям.

Попутно НП предстояло пройти давно откладываемую профилактику, сервоприводы левой руки временами странно сбоили. А еще пройтись по парку, сделать несколько фотографий для себя и отца, о которых Алексей Кузьмич просил еще когда, но потом, видно, запамятовал, посмотреть два старых фильма, убраться на крохотной территории два на два метра, где НП простаивал, когда в нем у человеков не было надобности. Возможно, в парке удастся сделать запись воробьиного чириканья, последние годы эти крохотные птахи стали пропадать. Он не узнавал, с чем это связано, но переживал, что это явление постоянное, а не временное, а потому еще хотел для себя сохранить о них память.

Но первым делом диагностика. Вчера, во время игры в шашки, не шибко любимые Алексеем Кузьмичом прежде, но теперь предпочитаемые шахматам в виду слабости уставшего разума, рука задрожала предательски и выронила фигурку. Даже отец заметил. Покосившись на НП, глухо произнес: "Сам стареешь, нехорошо". Он прав, надо вернуться излеченным. Хотя отец может в его недостатках находить небольшую радость для себя, но это лишь предположение, а оперировать догадками в подобном, не слишком человеческом, НП не мог. Связавшись со станцией обслуживания, где проходил диагностику, записался на прием через два часа тридцать четыре минуты и отправился убираться и смотреть фильмы. А затем в парк.

Улицы заполнились - наступал час пересменки на ближайших энергетических предприятиях, обслуживавших город. Все нуждались в отдыхе, даже андроиды. Так заведено. Так положено.

НП шел в толпе себе подобных - механических существ, кто неотличимо, кто лишь общими формами, походившими на создателей. В городе насчитывалось двадцать пять тысяч семьсот четыре разумных механизма, так следовало именовать создания. А еще в населенном пункте оставалось проживать двадцать три человека. Все в госпиталях или хосписах, кто как называл эти отживавшие свое сооружения.

Алексей Кузьмич еще триста сорок восемь суток назад сказал, мол, его дни сочтены римскими цифрами. НП спросил пациента, отчего именно римскими, на что человек отвечал с хитринкой: "повзрослеешь и сам поймешь, незачем сейчас объяснять". Как водится в таких случаях, он оказался прав. И даже больше, римскими цифрами сочтена оказалась не только его история. Всего рода человеческого.