Мир, где тебя нет (СИ)

— Я не насмехался, — с усталостью возразил Магистр. — Как же вышло, что именно бастардом я и полагал себя до сего дня? Не зная даже имени матери.

— Она жива и теперь, — вступил Коган. Он был слаб от раны и снадобий, которые лекарь велел ему принять. Вероятно, всё тот же маковый сок или нечто подобное. — И вы с ней не так давно встречались.

Сменяя один другого, они с Кристалиной поведали историю его рождения, включив в рассказ все превратности судеб, окружавшие это событие. Обещание, данное ими Эстель, утеряло силу, правда открылась независимо от них.

Демиан горько рассмеялся, услышав о матери.

— Боги и демоны... эльфийская леди! Разве такое возможно? Что за немыслимый союз?

— Анолис недаром изображают слепой или безумной, — глубокомысленно изрёк Коган своим слабым голосом.

Кристалине сделалось слишком дурно, чтобы прокомментировать это должным образом.

— Почему она... — Демиан тщетно сопоставлял образ держащейся в тени лекарки со словом "мать", но даже образ её рассеивался, слишком мало было в нём крови и жизни. Он едва ли замечал её, особенно в последнюю их встречу. — Почему Эстель избегала меня?

— Она потеряла больше, чем многие в силах вынести, — подбирая слова, ответил Коган. — Она боялась лишиться последней иллюзии. Быть отвергнутой тобой.

— Не понимаю. В чём я могу винить её?

— В том, что не сумела защитить тебя, — хрипловато ответила Криста. — Как мать. Теперь тебе защита не нужна.

Демиан на миг прикрыл глаза. Мать. У него есть мать. Он попытался вызвать воспоминания о прикосновениях её рук, коротких и подчёркнуто деловитых касаниях лекарки. Меняющих повязки, проверяющих, спал ли жар, заживают ли раны. Прикрытые косынкой волосы, закрытая одежда и белый передник. Отведённый взгляд.

Должен ли он был что-то почувствовать при встрече с ней? Может, некое родство, притяжение, которое не смог бы объяснить... быть может, горечь и гнев — реакцию на всё отнятное у него, у них?

Нет, его не посетило никакое откровение. Даже в детстве он не был настолько чувствителен, чтобы воображать, подобно многим сиротам и брошенным детям, образ матери. Он принял её отсутствие как данность — и всё.

И вот теперь, в возрасте, когда он сам давно мог стать отцом, он обрёл мать, и она нуждается в нём много больше, чем он в ней. Но что, кроме новых страданий, он может принести ей, зная свою судьбу?

— Ты похож на него, — глухо вымолвил Аргай Д'элавар. Во всё это время он внимал словам, проливавшим свет на события почти тридцатилетней давности. Он не обвинил Согрейна и княжну в утаивании правды, хоть едва ли принял их оправдание: в конце концов, что для него стоит какое-то обещание перед долгом довести до ведома Великого князя — род Д'элавар не пресёкся. Но то дела минувшие. А настоящее — перед ним. И необходимость обозначить будущее. — Даже слишком. Он многое взял от своей матери. А ты — совсем ничего. Я увидел ваше сходство, как только ты вошёл. Но давно отучил себя узнавать его в других. К чему, — думал я, — если Эджай навеки потерян.

Демиан видел это почти въяве: как протягивается к нему ещё одна нить, как жаждет зацепиться, вростись в его суть.

Нет, довольно с него.

— Вам ведомо, ваше высочество, за какой надобностью я отправился так далеко на запад. Оставил свой город и своих людей. Полагаю, пойди всё по регламенту, мы бы уже закончили обсуждение нашего вопроса, поэтому спрошу прямо: вы намерены оказать нам ту помощь, на которую мы рассчитывем?

— Мой отец... — отважно вступила Кристалина, оттягивая внимание на себя.

Аргай взмахнул рукой, заставляя княжну умолкнуть.

— Мы имели беседу с твоим отцом, накануне.

— И ему не удалось изменить ваше мнение относительно скорого нашествия?

Аргай медленно полуобернулся к Согрейну, так, будто впервые обнаружил его присутствие. Вблизи глаза Великого князя казались одновременно пустыми и пронизывающими.

— Изменить мнение? О чём ты толкуешь, мальчик? Я кровь от крови Аваллара, как могу не замечать реальность угрозы?

— Но тогда... — смешался ведьмак. — Тогда к чему вообще эти разговоры? Придём к соглашению и покончим с этим!

— Увы, учитель, — Демиан легко улыбнулся, в свободной позе раскинувшись в кресле. — Это слишком просто.

— Но почему? — упрямо повторил Коган и заставил себя замолчать.

Дед и внук в упор смотрели друг на друга поверх стола, голов... поверх всего. И Коган с холодноватым осознанием понял, что взгляд у Демиана ровно такой же, как у Аргая Д'элавар.

— Потому, мастер Коган, — с тою же светской улыбкой любезно разъяснил Магистр, — что Великий князь, лучше прочих понимающий будущность Предела, пальцем не пошевелит ради него, до той поры, покуда не получит нечто взамен своего участия.

— А я-то верила: смерть Эда вас чему-то научила, — тихо произнесла Кристалина. — Но вы остались верны себе, дядюшка.