Читаем Мир, где тебя нет (СИ) полностью

В конце концов, Демиан никогда не придавал большого значения кровному родству, всем этим перечислениям заслуг предков, обыкновению перебирать рачительно, как крупу, в каком свойстве состоят с теми-то и теми. Он никогда не чувствовал за собой незримой, но мощной опоры — силы семьи, рода. У него никогда не было отца или дядьёв, что худо-бедно, в меру своего понимания ответственности, замещали бы его. Не было братьев, задиравших друг друга и соперничавших за ласку матери и внимание отца, но поднимавшихся на защиту перед обидчиком-чужаком, не из-за братской любви, а потому что так было нужно. Так диктовал род. У него не было никого, кроме быстро дряхлевшего деда, и Демиан был благодарен Радеку за то, что он заботился о внуке до тех пор, пока тот сам стал способен добыть себе воды, если испытывал жажду.

Демиану не потребовалось больших усилий принять своё одиночество. Со временем он стал видеть в недоступной ему силе рода обратную сторону. Род не только служил защитой и пристанищем, он многого требовал взамен. Он тенью стоял за каждым потомком, ограничивая его движения, навязывая и диктуя не всегда удобные устои, внушая заблуждения. Теперь наследники славных семей виделись Демиану иначе: они тащили за собой, изнемогая под грузом, весь этот сонм условностей, заплесневелые свитки генеалогий, и плиты фамильных склепов, и истлевшие пальцы прадедов хватали их за ноги, а голоса живых осаживали на каждом шагу.

У Демиана была свобода хотя бы от этих долгов: сына, потомка, наследника, одного из... Он чувствовал себя достаточно цельным и значимым сам по себе, чтобы отсутствие фамилии, даже какой-нибудь приставки, означающей незаконное рождение, могло хоть сколько-то его трогать. Он видел в собственной безродности свободу быть самим собой, никого не повторяя, не соответствуя ничьим ожиданиям. Как человек самого низкого происхождения, он чувствовал свою самобытную силу и опирался на неё.

Попав в Телларион, он оказался в той страте Предела, где границы, проложенные при рождении, стирались до неразличимости. Здесь Демиан обрёл столько братьев, что мог бросить вызов целому миру, и эти братья, с какого бы края Предела ни пришли и кого бы ни называли когда-то отцом, стали, как и он, проводниками единой силы, силы порядка. Они следовали одному закону и долгу, но помимо того не проводили различий по цвету глаз или знатности происхождения. Это было братство и защита здесь и сейчас, долг перед всем Пределом, а не чьими-то именами и лицами.

И вот открылось то, что он заблуждался всю свою жизнь. И за ним всегда поднималась громада рода, выше всех тех, кого он знал. Угрюмый этот исполин простирался в прах былого и щупальцами спрута протягивался в настоящее, и даже посягал на будущее, его будущее, которым даже он сам был не вправе обладать.

Род смотрел на него из тьмы времени Аваллара тягостным взглядом Великого князя Аргая Д'элавар. Род уже заявлял на него права, не усомняясь в законности притязаний. Кажется, Аргай не заметил потери жены, настолько отодвинуло, заслонило эту досадную невзгоду обретение... наследника.

Наследник. Голова, на которую возложен венец. Рука, держащая меч. Губы, оглашающие указы. И конечно, кровь, драгоценная великокняжеская кровь, которую необходимо перелить в достойный сосуд. Проводник воли рода. Любопытно, так же видел себя Эджай Д'элавар глазами отца?

Эджай...

Присутствие Когана и Кристалины едва ощущалось. В противоположность Великому князю, они оба избегали смотреть в сторону Демиана, точно соревнуясь в проявлении вины. Но он не видел причин обвинять их в чём бы то ни было. Учитель едва успел обмолвиться о неком данном ими обещании. В это время придворный медик осматривал его ногу, и Демиан удержался от расспросов. Одно он знал наверняка: по каким бы причинам и как долго ни утаивали от него правду, правда эта покуда не вызвала в нём ничего помимо замешательства. Бездна и все её демоны, неужели он должен взвалить на себя ещё и эту ответственность?

У него не было времени на долгие предисловия.

— И насколько законно считается в Сантане наследование непризнанным бастардом?

— Неправда, — тихо сказала Кристалина.

— Что именно? — коротко уточнил он.

Княжну мутило. Она столько раз твердила Когану, что не больна, а теперь вовсе не чувствовала себя здоровой.

Кристалина цедила остывшее питьё, такое кислое, что в прежние времена не осилила бы больше глотка. Благослови Хозяйка ту чопорную даму, что разглядела мучения княжны и послала к ней слугу со снадобьем, что единственное спасало госпожу в начале обеих беременностей.

И необходимость объясниться перед Демианом её доканывала.

— Не бастардом. Я... — Кристалина коротко взглянула на Когана, — мы собственными глазами видели прикосновения Анолис на их запястьях. Ты был рождён в законном браке. Эд... он бы никогда не стал отцом бастардов.

— Похоже, он был просто образцом благородства.

— Не говори так о нём! — вспыхнула авалларка. — Это не насмешка. Таким он и был.

Перейти на страницу:

Похожие книги